О. А. Жеребцовой
Ольга лежала на груди у Витворта с опустошённым взглядом:
– Что же теперь будет, Шерли?
– Мне придётся уехать из России.
– А как же я?! – глаза её стали прозрачными от слёз, – Что я буду делать здесь без тебя? Как я буду жить? Возьми меня с собой!
Витворт напрягся; вот ещё новости!
– Я не могу, – начал он и тут же поправился, – Я не могу так рисковать тобой, любимая. Павел подозревает во мне заговорщика, поэтому мы не можем поехать вместе, ты сразу попадёшь под подозрение. И тебе будет отказано в выезде.
Ольга доверчиво внимала ему, глотая слёзы:
– Хорошо, я выеду позже; допустим, через неделю, чтобы не вызывать подозрений.
Витворт сдержано поджал губы; легко влюбить в себя женщину, но трудно потом от неё избавиться:
– Милая, я тронут твоей преданностью, тем, что ты не хочешь оставить меня в трудную минуту.
– Но ведь я люблю тебя! – искренне призналась она.
– Значит, ты готова пойти со мной до конца?
– Конечно! – отчаянно кивнула Ольга, – Я с тобой до конца.
– Но для нашего дела очень важно, чтобы ты пока оставалась в Петербурге.
– Нет! Я не останусь тут одна, без тебя!
– Оленька, счастье моё! Пойми, сейчас очень важно заручиться поддержкой великого князя Александра. И вся надежда только на тебя и этого адъютанта, которого ты начала приручать. Надо довести дело до конца.
– Но Шерли! – Ольга закрыла ладонями лицо, – Мне сейчас совсем не до игры в любовь с этим мальчиком. Неужели ты не понимаешь? Я не хочу. Избавь меня от этого.
– Чем быстрее ты это сделаешь, тем скорее сможешь уехать из России, – безжалостно заявил Чарльз, – И мы будем вместе.
– Это правда? – прошептала она с тайной надеждой.
– Ну, конечно, – улыбнулся он натренированной дипломатичной улыбкой.
Этим же вечером Сашка был приглашён в дом к Жеребцовой. Он явился к назначенному времени и обнаружил, к своему удивлению, что оказался единственным гостем Ольги Александровны.
Хозяйка вышла к нему в лиловом пеньюаре с чёрными кружевами. Белокуро-пепельные волосы лежали волной по плечам. Ольга была хороша и соблазнительна, только глаза её абсолютно не соответствовали образу и выражали тоску и безучастие.
Она тут же потянула Чернышёва в спальню. Там, упав на шёлковые простыни, оба тщательно и бездарно пытались разыграть сцену страсти. Но нынче кавалер был трезв, а дама – удручена мыслями о другом. Неумолимо чувствуя взаимную фальшь, каждый преследовал корыстную цель и не желал отступать. Сашка остановился первым:
– Довольно! – он оттолкнул от себя Ольгу и вытер губы, – Может, к чёрту эту игру; поговорим начистоту?
– Что? –
