взял Лёльку за руку, бесцеремонно прервал её танец, поцеловал в губы на виду у всех, сказал громко:
– Идем, любовь моя, нам пора…
И она послушно пошла за ним. На улице опомнилась. Уселась на лавочку, разрыдалась. Михаил сидел рядом и молчал. Заговорил, когда Лёлька перестала всхлипывать.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – голос спокойный, ровный без нажима. – Я буду любить тебя и сынишку твоего…
– Что? – Лёлька подняла голову. – Откуда ты…
– Таша сказала, – он улыбнулся. – Не смущайся. У каждого из нас есть свои промахи, ошибки и победы. Ты молодец, что не отказалась от ребенка, что не побежала…
– Я была замужем, – в Лёлькином голосе прозвучал металл. – Если бы мой Леонид не погиб, я бы ни за что не вернулась в Москву, осталась бы в Сибири, – встала. – Спасибо, Михаил, но мы в покровителях не нуждаемся. Я ребёнка не в подоле принесла, и мне плевать на то, что обо мне говорят все вокруг. Я знаю истину. Бог знает правду, – развернулась и быстро пошла к Метро.
Михаил остался сидеть на лавочке. Сидел, улыбался и повторял:
– Да-а-а, да-а-а, да-а-а…
Утром к Лёльке прибежала Таша. Её распирало любопытство.
Она потерлась о Лёлькину щёку, вытянула смешно губки:
– Ну-у-у…
– Что, ну-у-у? – передразнила её Лёлька
– Ах, ты лиса, – сладкая улыбка сделала лицо Таши некрасивым. – Как он тебе, рассказывай. Хорош? Лучше твоего первого или…
Осеклась. Никогда прежде она не видела свою маленькую мышку такой разъярённой. Отшатнулась. Лёлькины слова ударили её наотмашь по лицу.
– Я верила тебе… Верила в твою искренность, а ты – дрянь. Ты лживая, завистливая, злая баба. Уходи и никогда больше не приходи в мой дом. Я не желаю тебя видеть. Рядом со мной нет места бездушным существам с чёрным, гнилым нутром. Скатертью дорога, госпожа Берг…
Таша побледнела и ушла. У неё хватило ума не проронить ни слова. Она просто онемела от неожиданного поворота событий. Вначале Михаил отругал её, теперь Лёлька. Как же она так прокололась? Почему интуиция её подвела?
Оправдываться перед Лёлькой не имело смысла. Вступать в перебранку Таша не любила. Она привыкла верховодить. Все вокруг, начиная с домашних, были бессловесными исполнителями Наташиных прихотей, подчинялись её воле. Но… вчера налаженный механизм сломался.
– Почему это произошло в день моего рождения? – простонала Таша, смахнув непрошеную слезу. – Спасибо тебе, Лёлечка, за подарок. Угодила, подруженька… Но не думай, что я убиваться буду. Ты первая от нашей дружбы отказалась, а значит, сама во всём виновата. Сиди теперь в своей норке, воспитывай своего Белого мышонка… Никто тебя больше никуда не позовёт, уж я об этом позабочусь… Сгинешь, пропадёшь теперь в одиночестве, помяни моё слово…
Но Лёлька
