от такого единодушья юницыного.
– Василий, выбери сам, – рассудила Сашенька.
– Олька первой ответила, – подумавши, ответствовал тот.
Оно и действительно: юницы, в основном, синхронно откликнулись, но Оля Конихина всё ж на секунду пораньше проголосовала. И юношей нашим сие было справедливо отмечено.
Конихина благодарно прижалась к мускулистому Васеньке. По-видимому, немного достаётся ей ласки в последнее время по причине наличествования в её житейском арсенале приплода и всяческих гражданских забот, сообразил я. Олечкина же набухшая молоком грудь была крепка, влажна и особенно хороша, тут Ваську понять было нетрудно.
– Можешь даже в меня кончить, – сказала она. – Пока кормишь грудью, забеременеть невозможно.
– Нет, это миф, – усумнилась аттрактивная Сашенька.
– Где будем снимать? На диване? – прошептал я.
Кладезев думал не более мгновенья.
– На столе, – весомо сказал он.
Юницы хотели было убрать со стола посуду и пищу, но Василий им не позволил:
– Сдвиньте в сторону – и ладно! – сказал он. – Пусть это кино будет свинственным!
Олечка посмотрела на приплод и сказала с сожалением: «Только мне маленького перепеленать надо!»
– Полежит десять минут обделанный – ничего страшного, – сказал Васенька.
– Он плакать станет, – возразила та.
– Ладно, – сдался Василий. – Только быстро, а то я Сашкой займусь.
Юница заискивающе взглянула на Васеньку и поспешно стала разоблачать приплод. Делала она это ловко. Всё у неё было наготове: клеёнка, чистые пелёнки, мешочек для мусора, влажные салфетки и даже детская присыпка.
– Фу-фу-фу! Какой обосранный киндер! – скривился Васенька.
– Василий, а у него твой нос и твои глаза, – вмешалась Саби. – Посмотри сам.
– И уд тоже, – пошутила Танечка.
Видно было, что разговоры эти велись уже неоднократно.
– Пусть считается пока сын полка, – находчиво отмахнулся юноша.
– Я – всё! – доложила Олечка, вскорости управившаяся с приплодом.
– Руки помой! – сурово указал ей Василий. – Ты говно трогала, а теперь за чистый предмет будешь браться!
Олечка, хоть и тщательно обтёршая себе руки влажной салфеткой, беспрекословно выбежала в прихожую, где у Валентины висит рукомойник, и через полминуты вернулась обратно – чистая, нагая, прекрасная, взволнованная, готовая к съёмке.
– Теперь другое дело, – проворчал Васенька, осматривая юницу с головы и до щиколоток, и вожделенно шагнул в её сторону.
Я включил камеру.
7
Многомесячный перерыв в съёмках ничуть Васеньке не повредил: он нисколько не растратил свой артистизм. А в чём-то так даже приобрёл новые краски.
Васенька с этаким
