кучнее.
Михаил. Мне сегодня сорок пять лет.
Елена. Ты врешь. У тебя зимой день рождения.
Михаил. Ну, пусть не день рождения. Сегодня день ангела, все равно праздник. Шестнадцатое июля. Не веришь? Посмотри в интернете. Открой, мне так одиноко. Ленка, открой.
Елена. Проваливай. День ангела – это как день работников торговли. Гуляют только работники.
Михаил. Кисонька, у меня есть коньяк. (Вынимает бутылку из сумки.)
Елена. Не называй меня, во-первых, кисонькой, во-вторых, я не пью коньяк.
Михаил. Давно?
Елена. Уже шесть дней. Я теперь занимаюсь спортом.
Михаил. У меня есть и шампанское. Шампанское спорту не помеха.
Елена. Я сейчас вызову ФСБ и скажу, что ты хочешь взорвать дом.
Михаил (садится у двери, думает). Лен, я, собственно говоря, за книгой пришел. Анри Перрюшо. «Жизнь Ван Гога». Помнишь, года два назад я ее тебе давал почитать.
Елена. Ты ж мне ее подарил.
Михаил. Как же подарил, она библиотечная, там штамп есть на семнадцатой странице, посмотри. Из библиотеки звонили. Требуют вернуть. Сам удивляюсь.
Дверь открывается.
Елена. Вот тебе книга, поворачивайся и уходи.
Михаил прорывается в комнату, быстро садится на диван. В комнате не убрано, есть холодильник, современный плоский телевизор и велосипедный тренажер.
Михаил. Подожди. Пять минут. У меня день ангела, а выпить не с кем.
Елена. С Людкой пей. Куда она подевалась? Ты ж на ней жениться собирался.
Михаил. Людка выпила соляной кислоты и уехала в Кисловодск лечиться. Еще год назад. Я уже и забыл про нее.
Елена. А Танька?
Михаил. Танька замуж собралась, за арбориста.
Елена. Как понять?
Михаил. Это профессия такая. Сухие ветки с деревьев спиливает. У ее окна спиливал, заглянул, а там Танька собралась вешаться, так и познакомились.
Елена. Повезло Таньке – нашла настоящего мужика.
Михаил. Может, и повезло. А вот у меня все плохо. Говорят, об НЛО писать не надо, не те времена, надо писать о троллейбусах, там парк изношен, водители уходят с работы и не возвращаются. Но нужно написать в позитивном ключе. Вот пишу теперь о троллейбусах, ищу позитив. Тебе меня не жалко?
Елена. Есть жалкие люди, но к ним не испытываешь жалости. Иди, пиши о троллейбусах.
Михаил. Ну, ладно. Может, выпьем шампанского? Развеемся. Предадимся разврату.
Елена. Нет.
Михаил. Ну, тогда я сам выпью. (Вынимает из сумки бутылку, быстро ее открывает, отпивает из горлышка.)
Елена. Михаил, пожалуйста, иди домой.
Михаил. Что я там не видел? У меня пустой холодный дом, жилая площадь семнадцать квадратных метров, хочется, чтобы его согрела какая-нибудь женщина.
Елена. Какая-нибудь?
Михаил. Нет, нет, нет, я оговорился. Любая не согреет. Речь только о тебе. Ты что? Конечно, я только тебя имел в виду. Только ты можешь согреть мой холодный дом.
Елена. На улице плюс сорок и восточный ветер. А у тебя в доме холодно? Не сочиняй.
Михаил (садится на тренажер, крутит педали). Это типа белки в колесе? Хочешь быть лучше?
Елена. Не твое дело.
Михаил. Лен, а тебе никто не говорил, что ты очень красивая?
Елена. Говорили.
Михаил. Интересно, кто?
Елена. Сергей Ходченков.
Михаил. Кто это?
Елена. Сосед по парте.
Михаил. И все? Больше никто не говорил?
Елена. Нет, не все.
Михаил вскакивает с дивана, осматривает комнату, перебирает стоящие у стены картины, вытаскивает одну. Это портрет человека в форме.
Михаил. Он говорил? Стрелок вневедомственной охраны?
Елена. Это сотрудник ГАИ, если хочешь знать.
Михаил.
