где река соединяется с морем, – гавань?
– Нью-Хейвен, – кивнула Китти.
Она любовалась маленьким портом и пирсом, что обнимает его, словно длинная рука.
– Гавань. Мне нравится это слово – и смысл, который в нем заключен. Река все бежит, торопится. И только тут, встретившись с морем, может обрести покой.
– Никогда не думала, что море означает покой, – отозвалась Китти. Его слова тронули ее. – А человека река жизни уносит к вечному покою небесной гавани, наверно. – Она подняла голову. Небо над ними было огромное, пустое и пугающее. – Глядя на небо, я чувствую, будто ничего не значу, – произнесла Китти и перевела глаза на Эда.
Он смотрел на нее с неизменной легкой улыбкой:
– Да, не значишь. Как и все мы. Ну и что?
– Не знаю… – Его улыбка смущала девушку. – Разве тебе не хочется хоть что-то значить?
Помолчав, он неожиданно протянул руку и осторожно убрал прядь волос с ее лица.
– Китти, ты просто ангел, – тихо сказал он.
– Правда?
– А я не такой, каким тебе кажусь.
– И каким же ты мне кажешься?
– Целеустремленным. Беспощадным.
Китти льстило, что он запомнил ее слова. Ей-то казалось, в тот момент он ее не слушал.
– Значит, это лишь показное?
– Нет, – возразил он. – Просто это не все.
– А какой ты еще?
– Неприкаянный. Одинокий.
У Китти даже голова закружилась – так захотелось дотронуться до него, обнять, прижаться.
– Глупость сказал. – Эд отвернулся. – Не знаю, что на меня нашло.
– Это не глупость, это ужас.
– Да, ужас. Бывает, что я испытываю ужас. Но разве у других иначе?
– Полагаю, так же, – сказала Китти.
– Правда, об этом не принято говорить.
– Не принято… – согласилась она.
– Если ужас будет одерживать верх… – начал Эд.
– Да?
– …ты поцелуешь меня?
Он хотел сказать: «Если ты поцелуешь меня, ужас не победит. Если ты поцелуешь меня, мы больше не будем одиноки».
– Если хочешь, – ответила Китти.
Он привлек ее к себе и поцеловал. Ветер, гуляющий на вершине Маунт-Каберн под бесконечной пустотой небес, охватил их и еще крепче прижал друг к другу.
4
Напротив Даунинг-стрит, по другую сторону Уайтхолла, начиналась короткая и широкая улица Ричмонд-Террас, которая упиралась в реку. В дом 1А по Ричмонд-Террас – тяжеловесный каменный особняк – вела роскошная дверь, никак не обозначенная и неохраняемая. За ней – Штаб совместных операций, лабиринт переполненных, ни на минуту не утихающих кабинетов. Офицеры всех трех ведомств с целеустремленным видом носились по коридорам мимо дверей без табличек, где безымянные команды трудились над секретными
