и они уехали в Брайтон.
«Старый корабль», одна из немногих прибрежных гостиниц, не занятых военными, представляла собой ветхое строение со скрипучими ступеньками и отставшими от стен обоями. Единственным портье был больной старик. Девушка, назвавшаяся Милли, предложила отнести их сумки в номер, но Эд успокоил ее, что справится сам.
В номере имелась двуспальная кровать и окно с видом на набережную. За окном раскинулся пляж, усеянный бетонными противотанковыми блоками и мотками колючей проволоки.
– Пляж, скорее всего, заминирован, – заметил Эд. – Так что купаться не пойдем.
Море переливалось золотом в свете летнего вечера, но на Дворцовом причале – ни души. В середине его зиял пролом, сделанный на случай, если враг решит воспользоваться им в качестве пристани. Впрочем, людей вообще нигде не было видно: в городе действовал комендантский час.
– Может, стоило поехать в деревню, в нормальную гостиницу? – спросил Эд.
– Какая разница, – ответила Китти.
Эд мрачно оглядел убогую комнатушку. Китти показалось, будто он растерян.
– Что такое, Эд?
– Я хотел, чтобы тебе все казалось идеальным, – вздохнул он.
– А тебе?
– О, пока ты рядом, мне все равно.
– Что ж, я рядом. Что дальше?
Эд нежно обнял ее, Китти прижалась к нему всем телом.
– Я так люблю тебя, Китти!
– И я тебя!
– Я люблю тебя так сильно, что не могу думать, двигаться, даже дышать.
– Это уж слишком, – улыбнулась Китти. – Лучше люби меня меньше, но дыши как положено.
Он приник к ее губам.
А потом они лежали рядышком на гостиничной кровати: от каждого движения ее пружины издавали пронзительный скрежет. Какое-то время молодожены старались не двигаться, что удавалось с трудом. Стоило пошевелиться, как концерт возобновлялся с новой силой. Наконец они устроились на самом краю, где пружины оказались потише, зато появился риск свалиться на пол.
Эд замер, крепко сжимая Китти в объятиях:
– У нас есть выбор. Либо не двигаемся, либо скрипим.
– Давай поскрипим.
Воскресным утром, прогуливаясь вдоль берега, они дошли до зенитной пушки «Бофорс», стоящей у «Гранд-отеля». Компания канадских солдат играла в футбол, соорудив ворота из рюкзаков. Солнечные блики плясали на поверхности моря, и на пятнах мазута, покрывающих гальку за колючей проволокой, и на тусклом металле пушки. Перед ними тянулся Западный причал – тоже изувеченный. Там, за морем – Франция.
Легонько прижимаясь к Эду, Китти крепко держала его за руку. И любила так, что делалось больно.
«Я замужем, – думала Китти. – Теперь он принадлежит мне. И душой, и телом».
Она любила его тело. Любила чувствовать, как он прижимается к ней там, внизу. Хотелось рассказать об этом, но неловко, нет нужных слов. Китти
