в необременительную жизнь содержанки. К тому же красивый… Красивых она любила. Причем не смазливых рожей. Нет.
Этот был хорошо сложен, высок, с бесшумной походкой барса, постоянно готового как к атаке, так и к защите. Волосы цвета гречишного меда, слегка вьющиеся, обрамляли лицо. Зеленые, словно расплавленный изумруд, глаза ловца, казалось, гипнотизировали. Темные брови вразлет контрастировали со светлыми волосами. Тонкие, заостренные черты лица были способны в секунду превратить ироничного собеседника в невероятно опасного, решительного мужчину.
Вот только и время оставило на нем свои отметины: шрам, перечеркивающий левую бровь, вертикальная морщина на лбу – свидетель частых раздумий, следы ожогов на запястьях и предплечьях – явно приветы сумеречного лабиринта. Одним словом – ловец. Тот, в ком чувствовалась настоящая сила, которая и делает мужчину красивым, а не приторно–миловидным.
В общем, этот блондин устраивал Кло во всем, и даже больше. Ровно до его «мне пора».
Тэд ненавидел сцены. А еще – ложь. Он чуял ее, как гончая – затерявшийся меж листвы лисий след. Противно. Но и он, смрад подери, не благородный сэр с породистой родословной, а оттого подкинул на ладони пенс и положил его на прикроватную тумбочку.
– Твой гонорар, отработала.
Кло уставилась на монету. Ее, девицу легкого нрава из небедного квартала, оценили по меркам портовой шлюхи?
Да как он смеет! Кло набрала побольше воздуха в грудь, но было уже поздно: входная дверь в номер гостиницы средней руки хлопнула, оставив ее в компании механического вестника. Вестницы. Сороки.
Та раззявила свой железный клюв и заклекотала. В ее раскатисто–скрежещущем «киик» Кло уловила явно глумливые интонации и грязно выругалась. А потом шестеренки посыльной закрутились, и она вылетела во все еще распахнутое окно.
Тэд уже забыл про вчерашнюю пассию. Размеренные вдохи и выдохи. Нужно как следует разогнаться, тогда вхождение в лабиринт будет не таким болезненным. Путь через серый пепел – самый короткий, но не самый безопасный. Да и воспользоваться им могут только ловцы, и то – не все.
Червоточина, появившаяся в воздухе от брошенного вперед сгустка заклинания, вмиг расширилась, раззявила свои хищные лепестки, и Тэд прыгнул в ее центр. Края дыры сомкнулись за его спиной, отсекая бегущего от обыденного мира.
Лабиринт Тэд не любил, и тот отвечал ему взаимностью. Но не всегда ли мы тех, кого больше всего ненавидим, знаем лучше всего?
В это же время, Хлоя Элгрис
Я приходила в себя рывками, словно утопленница, что в последний момент передумала умирать. То выныривала на поверхность, глотая ртом воздух, то вновь погружалась в бездну кошмаров. В те редкие мгновения, когда ко мне возвращалось сознание, перед моим взором вставал закопчённый потолок в разводах, покрытый вуалью из паутины. Голос с характерной старушечьей хрипотцой порою сетовал:
– Ну, давай уж, болезная, поправляйся. Или умирай, не мешай честным
