и даже ненадолго потерять сознание – и от потери крови, и от немыслимого наслаждения. От острой смеси опасности и удовольствия.
– Восхитительно, – прошептала Шера минут через пять. – Невероятно…
Она всегда так говорила после.
– Наши чувства острее самого дикого секса, – заметил Адриан.
– Правда?
Ей было до ужаса приятно слышать эти слова.
– Чувства – это главное, что у нас есть, а кровь, секс и прочее лишь обрамляют их. Ты даришь мне не кровь, любимая, а огонь вот здесь. – Он прикоснулся к груди.
– Как хорошо, – эхом отозвалась Шера, которой даже в кошмаре не могло привидеться, что Адри нужна от неё только кровь.
– Я люблю тебя.
– А я люблю тебя.
Она лежала на спине, её рука рассеянно скользила по животу, а бёдра до сих пор едва заметно двигались, то раздвигаясь, то сжимаясь. Девушке было настолько хорошо с Адрианом, что ей требовалось много времени, чтобы прийти в себя. А Малкавиану нравилось смотреть на усталую подругу и любоваться её точеной фигуркой: небольшая грудь с чёрными бусинками сосков, длинные ноги с ещё узкими бёдрами, тонкие руки и худенькая шея – нежная, совсем девчачья. Шера как будто застыла в шаге между подростковой угловатостью и женской округлостью, и её «пограничная» фигура безумно возбуждала Адриана.
– Разведёшь костер? – спросила девушка, озираясь в поисках футболки.
– Конечно, – отозвался масан, поднимаясь.
Они приезжали на эту поляну довольно часто, и в густой траве Малкавиан хранил небольшой запас сухого валежника. Принёс охапку, чиркнул зажигалкой, добавив чуть магии, чтобы огонь быстрее схватился, и сел на землю рядом с надевшей футболку Шерой.
– Побудем здесь до утра?
– Мне нужно встретиться с Адамом Носферату, – вздохнул Адриан.
– Во сколько?
– В два.
– У нас ещё куча времени.
– Ага. – Он улёгся на землю и задумчиво провёл пальцами по спине подруги.
– Тебя что-то тревожит, – тихо произнесла Шера. – Я чувствую.
Сначала он хотел отмахнуться, сказать: «Ерунда», но неожиданно – и в том числе для себя самого – ответил:
– Сантьяга хочет заключить большой союз с непримиримыми и уговаривает Клаудию созвать Конклав.
– Тебя это волнует? – удивилась девушка.
– Меня волнует всё, что связано с семьёй.
– Да, конечно… – Шера поняла, что допустила ошибку, и постаралась исправиться: – Разве Конклав – это плохо? Сантьяга хочет договориться ради мира…
– Сантьяга хочет договориться, потому что он слаб, – качнул головой Малкавиан. – Ярга теснит его со всех сторон, и Сантьяга хочет сделать нас союзниками.
– Разве это плохо? – повторила девушка.
– Он нас предаст.
– Почему?
– Потому что он нас ненавидит, – объяснил Адриан. И спокойно
