Африканский спрашивает:
– А как у тебя с еврейским вопросом?
– Да никак – у нас их нет.
– А я своим сколько не вдалбливаю, что евреи тоже люди – не едят и все!
После чего посмотрел на меня:
– Ты-то не еврей?
– Некоторые считают, что он самый, я и не разубеждаю.
– Да нет, мозги на их уровне, но начинка не та – не приспособленец. Хотя «обертка» это тоже много. Ухожу с чистой совестью – не съедят!
Теперь общение шло только с соседом слева. Я почитал Борису свои стихи, он со знанием дела покритиковал их:
– Ну, вот смотри, прочитай последнее. Последнее было навеяно приевшимися процедурами:
Мое тело тревожат врачи
Забывая, что тело чужое,
Ладно, там уж анализ мочи,
Кровь опять забирают на РОЭ.
В тело вновь проникает игла,
Ну а я: – Может, хватит? Доколе?
Нехорошая мысль вдруг пришла:
Не отпустят, пока не заколют!
В голове переборами мат,
А они мне: – Для пользы! Для дела!
Буйный нрав загоняю я взад
Взад в свое решечёное тело.
– Ну и кому твои страдания нужны? А что такое РОЭ, ты ведь, наверняка, сам не знаешь. Может Российская организация эгоистов? – он улыбнулся своей, как ему показалось, удачной шутке, – Нет, стихи должны быть возвышенными. Они должны вдохновлять людей, вселять надежду.
– На светлое будущее?
Он, не почувствовав моего прикола, кивнул
– И на него тоже.
Правда, его последняя фраза была оптимистичной:
– Давай дерзай дальше – должно получиться. Мы еще тобой гордиться будем!
Борис Натанович тоже поделился со мной своими проблемами. За последний год он написал ряд критических статей. Кто-то нашел в них индивидуальный стиль и нетрадиционный взгляд. Ему посоветовали вступить в какую-нибудь писательскую организацию или прямо в Союз Писателей. Теперь Натанович размышлял, куда же направить свои стопы. Союзов писателей в Питере оказалось целых два, как он сказал один буйный, другой степенный. А еще обнаружился десяток литературных объединений, которые выросли на озвученной в свое время свободе слова.
– А я бы ни в какой союз не вступал. Всеми этими союзами, партиями, объединениями, и прочим я давно уже сыт по горло.
– Вот так? – удивился Борис Натанович, – и почему же?
И тогда я поведал ему свои впечатления от поворотов моей не слишком удавшейся жизни.
– Здорово, – сказал он, – тут можно целый рассказ написать или даже повесть. Слушай, если я когда-нибудь надумаю, можно мне это за основу сюжета взять?
– Можно, – не задумываясь, ответил я, и мы пошли ужинать.
Получив предупреждение от врачей о том, что теперь меня в любой момент могут вызвать на очередные сборы,
