все быстро меняется. Вскоре на меня кивали уже по совсем иной причине. Первым в нашем дворе был зарегистрирован в детской комнате милиции, где меня поставили на учет за попытку приобрести в магазине кондитерские изделия незаконным путем.
После чего отец через одно место четко внушил – чужого не брать и чтить моральный и уголовный кодексы. Наказание было чрезмерным и несправедливым, но доказать это я тогда не смог.
Второй раз с несправедливостью этого мира я столкнулся в школе на выпускных экзаменах. Учился я средне, многое по ходу учебы упустил. Родители, пытаясь огородить меня от дурного влияния подворотен, определили меня в танцевальный кружок и в музыкальную школу. Так что основными оценками у меня были троечки. Еще и вел я себя неподобающе. Сейчас уже не помню, по каким поводам мой дневник был исписан жалобами учителей. И это притом, что я ни с кем не дрался, не курил за углом школы, не обижал девочек. Видимо, задавал не те вопросы:
Я учился плохо, не скрываю,
чувствовал – учили не тому.
Троечки с натугою сшибая,
Лишь теперь я понял почему
так зубрежку раньше уважали
ставя во главу «от сих – до сих»…
А если вы вопросы задавали,
то придурок, ну а может псих!
Предки же каждый день капали мне на мозги: ты должен непременно попасть в институт. Допекли! Под их напором я поднапрягся и за три месяца полностью проштудировал программу десятилетки «от сих – до сих»,
На выпускных экзаменах отвечал лучше отличников, однако мне ставили все те же тройки. Помню, это меня страшно возмущало и хотелось протестовать. Но этот протест притух, когда я с легкостью сдал экзамены в институт, куда не смогли попасть многие из моих успевающих одноклассников.
Вот так я вступил в новое товарищество – студенческое братво. Сессии, «хвосты», ночные посиделки, распевание под гитару и распивание дешевого вина. Все было пройдено качественно и в полном объеме. И безденежье, о котором мне напомнил случайно обнаруженный стишок родом из 1972 года:
Сидим вдвоем, смотрю – грустит
И я почему-то грущу.
Я думал наверно, что он угостит,
А он, что я угощу…
В советских учебных заведениях всегда поощрялось участие в общественной жизни, спорте и художественной самодеятельности. Я был везде. Такие обширные интересы отражались на учебе, но в последний момент я всегда успевал отрубать волочащиеся хвосты. Преимущество общественной деятельности я узнал в момент распределения. По окончании института право выбора предоставлялось по сумме семестровых оценок, к которым плюсовались баллы за общественные дела. По успеваемости из 90 человек нашего потока я был 71, а после учета «заслуг» цифра в точности перевернулась, и я стал семнадцатым.
Вот там я и начал свои сольные выступления. На втором курсе мне поручили вести конкурсы самодеятельности своего факультета. Кроме объявления номеров, подражая известным конферансье, я отпускал шуточки местного
