учился плохо, не скрываю,Чувствовал – учили не тому,
Троечки с натугою сшибая,
Лишь теперь я понял почему
Так зубрёжку раньше уважали,
Ставя во главу «от сих – до сих»
Если ж вы вопросы задавали,
То придурок, а скорее псих.
Слава Богу кончилось то время,
Хоть другое и не началось,
У меня ещё свободно темя,
Что себе оставил на авось.
Новое авось туда вольётся,
Выльется народу во блага
Ну а жизнь же мимо всё несётся,
Не схватить за хвост её пока…
Из очень важных и обязательных предметов для любого советского ВУЗа – марксистко-ленинской философии и научного коммунизма, мы не извлекли ничего стоящего. Нет, вру. Из часто цитируемых строк Маяковского:
«Мы говорим Ленин – подразумеваем партия, мы говорим партия – подразумеваем Ленин!»
нами был сделан логически чёткий и выверенный вывод, что при данном режиме это была норма – говорить одно, а подразумевать другое.
Надо было что-то срочно предпринимать. Все знают, что учиться трудно, а переучиваться ещё сложнее. И хотя как уже говорилось, свободное место у себя в голове я немного оставил, но процессу его заполнения мешало одно известное всем качество – лень. Пришлось поднапрячься и освоить курс филологии и философии экстерном года за два. Что и было выражено вполне себе образно:
Я поднимаю планку каждый день,
Там за спиной обыденность молвы,
Соперник лишь один – моя же лень,
Хочу я прыгнуть выше головы.
Сегодня видно высоты не взять,
И номер этот может быть пустой.
Я разбегаюсь снова и опять,
Опять сшибаю планку головой.
Однако снова отгоняя лень,
Я разбегаюсь, отрываюсь и парю…
Ещё один я проживаю день,
Преодолев посредственность свою.
Изучая (громко сказано) творчество классиков, я пришёл к интересному заключению, – среди гениальных поэтов нет ни одного с благополучной судьбой. Ну, в общем, это и понятно, – равнодушных среди них никогда не было. К тому же все они были максималисты с обострённым чувством справедливости. Почти все они были максималистами.
На их личные неурядицы очень часто накладывались страдания народа. Что ещё интересно, жили они всегда в преддверии или в период каких-либо социальных потрясений, войн или революций. Именно в такие моменты поэты были наиболее востребованы сначала народом, а потом и политиками. Кстати, это очень хорошо поняли большевики, которые собрали талантливых поэтов под свое крыло. Пролетарские трибуны должны были призывать к борьбе, поднимать энтузиазм масс, сочинять гимны. Чем всё это кончилось (для поэтов), все знают.
Востребованы они были и в годы последней войны. Что же касается шестидесятников, то это было просто расчет Хрущёва, запрячь их на комсомольский порыв новостроек. И революционные настроения были притушены.
Мы вот тоже пережили годы реформ. В девяностых
