я кому-то тащил цветы?Мне теперь
пальчики
загибать?
В ломкой фазе кусать локти?
Впрочем, знаешь, мне наплевать —
Лишь бы чай мимо глаз
и ногти…
О, эта любовь!
Задушевный трёп,
оговорки бестыжие.
Я лезу в кровать на лыжах: шлёп-шлёп…
А ты… Ты вообще – рыжая!
Ничего нового. Водяная вода абстракций о том же самом…
Мы учимся и учим потреблять,
Быть близорукими, вдали не видеть горы.
Нам важно жрать, любить и брать,
Вести «кукушечьи» друг с другом разговоры.
Нам сотни фантазёров не нужны
И миллионы умных бесполезны.
В стране, где благоденствуют пажи
Бумажные на службе у железных
Вредна идея мыться по утрам,
Безумна мысль небесного полёта,
Воображение забилось по углам,
И гений, в принципе, похож на идиота.
Нам многое доступно «посмотреть»,
Нас виртуальность жжёт адреналином,
Мы учимся не думая хотеть
И учим жить, не разгибая спины.
Текут вблизи медовых берегов
Кисельные отчаянные реки
Не без греха. Любите дураков! —
Они не ошибаются вовеки!
«Гнать в шею неподсудные созданья…»
Гнать в шею неподсудные созданья:
Понять – навряд ли, переврать легко.
Божественное терпит созиданье,
Когда идея скрыта глубоко:
Опасны идеалы! Их на стену
Гвоздями прибивают на века,
Им молятся. Из них взбивают пену,
Которой потчуют любого простака.
Фигуры ходят. Нету игроков.
Сумбур перемещений, правил ветки:
тут бить не обязательно врагов,
и двое умещаются на клетке.
Вздыхает поле. Лето и зима.
Весною – ход, а осенью – одышка;
тут истины взрастают семена,
но их ростки срывают рано слишком.
И кинуть взгляд за краешек доски
любой сподобился, но страшно там, у края:
тут молодеют наши старики,
ходы свои былые вспоминая.
И кажется, минуты не спешат,
мерещится, что тут, за слоем краски
В фигуре деревянной есть душа.
Фигуры ходят, остаются сказки.
«Пятнами летающего света…»
Пятнами летающего света,
снегом вперемешку со стеклом
быт любви симбирского поэта
часто незаметно окружен.
В воздухе со вкусом остроумным
старины, подлаченной на глаз,
тонкие пылинки, шорох шумно
тихий миг растачивают в час.
Сонные мерцают: где ты, где ты? —
глубиной воды из капли рук.
Век любви и содроганье света
из рыданья сердца тает в стук.
