носом еще более ободранным солдатиком чем мои.
– Ну и что?– пренебрежительно сказал я.
– А то, что он один раздолбает всю твою армию в пух и прах, – сказал Мишка, отвернулся и с достоинством ушел.
Я ему, конечно же не поверил. Может ли один солдат справиться с целым отрядом? Но Мишка посеял в моей душе сомнение. И вечером за ужином я спросил об этом моего деда – прошедшего всю войну.
– Если вести огонь с фланга, то хороший пулеметчик может и целый взвод положить.
– А взвод это сколько? – с трепетом спросил я.
– Бойцов тридцать, сорок, – убил меня наповал своим ответом дед.
С тех пор я потерял покой. Сначала я изводил отца просьбами купить мне солдатиков. Он купил мне несколько конных богатырей. Я был разочарован. Богатыри это не пулеметчик. Таких конников, с их мечами и копьями, даже простой автоматчик перестреляет за пять минут десяток. Потом дед все же купил мне пулеметчика. Но у меня был с ручным пулеметом, а у Мишки со станковым. Станковый– то конечно мощнее. Оставалось надеяться только на себя. И я совершил преступление – променял пароход на электрическом ходу на Мишкиного облезлого солдатика.
– Ты понимаешь, что отдал вещь, которая стоит больше десяти рублей, за солдатика ценою в двенадцать копеек? – строго спросил дед.
– Понимаю, – сказал я.
– Пойди и поменяйся обратно.
– Ни за что. Я лучше умру.
Я был не просто преступником, а сознательным злодеем, к тому же нераскаявшимся.
– Тогда иди и постой в углу.
Я стоял в углу, сжимая драгоценного солдатика и был счастлив. А еще я получил бесценный урок, но тогда я этого еще не понимал.
Дальше, как я уже писал, судьба сложилась так, что я на несколько лет уехал из Одессы на Север. Потом отца послали служить на Урал, в город, где дули ветра и делали водородные бомбы. Там в школе детей бесплатно поили молоком с булочкой, а люди были просты той простотой, которая хуже воровства. Видимо радиация разрушает и какие– то тонкие структуры в человеческой душе. Тоскливо и неуютно было жить там.
Но вот я снова в родном городе среди одесских мальчишек. Каждый из них овеянный ветром и просоленный морем, по– своему колоритен и кажется мне выдающейся личностью. В общении со столь выдающимися личностями очень важно не ударить в грязь лицом. Хотя нет, общения не было, это был допрос. Так разговаривает шайка пиратов с пленником, решая сразу его утопить или подождать до завтра.
– Ты за "Черноморец" или за "СКА", – строго спрашивает меня дворовой вожак Юрка.
– Не знаю, – растерянно говорю я.
Юрка презрительно усмехается, первое испытание я не прошел.
Тогда две одесских команды играло в высшей лиге, и он как сын военного летчика, конечно же болел за СКА.
Мимо проходит моя тетя Таня. Это по рождению она мне тетя,
