т его знает! Ну, точнее, как… Сказал: «Покажем, что мы не только про политику… Историю не забываем, правду доносим…» Правду, ага! Спустя шестьдесят лет – самое время. А уж сколько актуальных фактов сейчас мы найдём, ух…
И почему Хомутово? Или мало было на матушке-Руси трагедий? Просчёты властей бы хоть как-то к контексту привязали… Так нет же! Не подумайте, дорогие читатели, что мы всё про политику, не-не-не…
Сажусь за компьютер – взять билет на самолёт и почитать, вникнуть в тему. Начинаю с неохотой: не хочу знать, не хочу ввязываться, не хочу копаться в этой трясине. Но мало-помалу она затягивает. Прихожу в себя, лишь замечая в углу монитора цифры 3:03. В квартире еле заметно потягивает сыростью. Трясу головой, отгоняя дурман. Пора на боковую – утром в дорогу.
* * *
Первая неожиданность поджидает уже в Ижевске. Таксисты, на которых я, привычный к городской жизни, надеялся без тени сомнения, только пожимают плечами и косятся на коллег, которые в свою очередь непонимающе морщатся. Какое Хомутово? Вот эта глушь, что ли?
– Так в чём проблема? – тыкаю пальцем в нитку маршрута на экране телефона.
– Видишь вот тут мост?.. Семёныч! Этот мост жив ещё?
Семёныч ни сном ни духом. Наконец удаётся-таки договориться с пожилым мужиком на «ниве», но цену он заламывает приличную, а условие ставит нешуточное: если где-то дорога покажется ему непроходимой, то он поворачивает назад – и без разговоров. Уже прикидывая, как Савельев обрадуется такому расходованию средств, пригибаю голову и залезаю на пассажирское.
Поначалу всё идёт неплохо: трасса сменяется потрескавшейся, но всё же приличной бетонкой, ржавый мост на месте – и даже выдерживает вес машины. А вот дальше – грунтовка. С кочками. Тут уж мне приходится схватиться за ручку над ухом, чтобы ненароком не пробить стекло или приборную панель своей пустой – судя по тому, куда я направляюсь – головой. До полноты картины, очевидно, не хватает дождя, и этот унылый тип не заставляет себя ждать. Грунтовку развозит от воды, а лобовое стекло быстро залепляет грязь, размазываемая дворниками туда-сюда.
На третьем часу водитель угрюмо замолкает. После Трифонова, местного райцентра, дорога становится совсем ужасной, я уже жду, что он взбунтуется. Но мне везёт: полчаса спустя впереди показывается группа чахлых строений.
Водитель тормозит у околицы, и я вылезаю прямо в грязь. И под дождь, само собой. Пока я тянусь и разминаю ноги, «нива» разворачивается и, с обиженным кашлем обдав меня брызгами, мотает в обратном направлении. Чертыхаясь и стараясь наступать на более-менее надёжные островки в этом месиве, двигаюсь к домам.
Дорога заканчивается. Дальше – только мокрое месиво из земли, мусора и колтунов жухлой травы. Взять с собой резиновые сапоги я как-то не подумал, и непременно утонул бы в грязи по щиколотку, но, благо, дальше начинаются мостки.
Доски прогнили. При каждом шаге мостки хлюпают в грязи, и чёрная вода взбухает и сочится из щелей. Следя за тем, чтобы ненароком не провалиться, не сразу замечаю нечто странное.
Пустые дома выглядят так, будто вот-вот лягут и уже не встанут. Заборы – серые мокрые доски, перемотанные какой-то дрянью – тоже косятся к земле. Участки захвачены травой и кустами. Кое-где видны брошенные вещи, но они так поросли сорняками, что определить, что это, почти невозможно. Покрышка? Таз?
Мелькает нехорошая мысль. Достаю мобильник и стираю ладонью морось с экрана. Сигнал, хоть и слабенький, есть! Что ж, уже неплохо. А то шлёпать бы мне отсюда до Трифонова… от забора до заката, а потом и до рассвета, если раньше волки не съедят.
Следующий дом слева притягивает моё внимание и уже не отпускает. От него осталось немногое: три стены, чёрные от копоти. Крыша и часть четвёртой стены обрушились. Внутри угадывается обугленная кирпичная печь. Земля вокруг – чёрная и мёртвая, тут и там валяются куски сгоревших брёвен и досок: я представил, как они с шипением и треском вылетали из ломающихся стен. Но и этих свидетелей чьего-то горя потихоньку забирает время: трава наползает на них, заглатывает… дать ей век – переварит.
Я слишком засматриваюсь на дом, нога скользит по мосткам и я, чертыхнувшись, падаю на колено, кое-как упёршись рукой в склизкие доски. Поднимаюсь, стараясь держать равновесие: одно дело – грохнуться на мостки, и совсем другое – занырнуть в лужу.
Внезапно вижу то, что не приметил сразу, оглядывая дом. В левой части участка, почти сливаясь с забором, торчит покосившийся крест из двух досок. Похоже, вкопали его основательно, но всё же грунт подмывает, и теперь крест клонится к земле. Поперечная доска увешана сомнительными украшениями: тут фантики, пачка сигарет, жестяная банка.
В самом конце посёлка нахожу-таки дом, напоминающий жилой. Во всяком случае, участок его не до конца зарос травой, а в грязи копошатся ленивые куры. Забор с правой стороны замят, как будто по нему прошёл бык или слон, зато по центру имеется калитка,
