семена афганской конопли или опиумного мака. К примеру, к таким растениям относился болотный или свиной багульник. Что делается из этого растения и как, рассказывать долго. Да и не многим интересно…
Вот что, произошло, примерно за месяц до похищения Балантьевой. Уже тогда Пури был, как никогда доволен собой, тем, что он так сообразителен и умен. Он являлся одним из устроителей предстоящего фестиваля «Сибирский круг» и знал, что в нём будет принимать участие Елена Балантьева. Всё складывалось прекрасно. Дети его старшей тридцатилетней жены Фатимы,– а их трое,– уехали в Лондон, на отдых, жили там прекрасно под присмотром гувернанток и слуг.
Надо было сделать лишь так, чтобы его дорогая и несравненная Фатима скоропостижно скончалась тут, с ним рядом, в его большом доме… в тёплой обстановке, разрывая от горя его сердце и души родных и близких. Но Аллах не только всемогущ и велик, но порой чрезмерно справедлив к таким, как Пури, который знал, что всё получится, произойдёт так, как надо.
Принц вызвал к себе в кабинет, по селекторной связи, своего самого главного слугу и хранителя всех его тайн и сказал:
– Послушай, Исраэл, а-а! Зайди сюда, друг!
Буквально через минуту перед ним стоял человек примерно его возраста, в зелёном халате с голубым поясом, в остроконечных красных тапочках. Он склонил голову перед Пури:
– Слушаю и повинуюсь, о, хозяин!
– Исраэл,– доверительно предложил ему Принц,– давай беседовать проще, как друзья. Зачем мне «слушаю и повинуюсь»? Я перед тобой сижу в чёрном пиджаке самого европейского покроя, белой рубашке… Я к тому, что мы равные все… цивилизованные. Шучу, конечно. Мы – мусульмане. Мы – правоверные.
– Всё так, слава Аллаху! – Исраэл прижал ладони своих рук друг к другу.– Говори же, господин мой, в чём провинился твой жалкий раб.
– В общем-то, Исраэл, ни в чём. Одно меня смущает, Исраэл. Ты не умеешь считать до четырёх. Как обидно за друга. Или я не прав? Ведь, э-э-э… Лена, рассвет моей души, не может быть пятой. Ну, никак не может. Ведь так?
– О, хозяин, я всё предусмотрел,– тихо ответил главный слуга.– Твой раб недостойный уже сегодня отравил шербет госпожи Фатимы. Будь она трижды благословенна! Завтра утром она умрёт… сердце остановится. У неё всегда было слабое сердце. Так говорили врачи, так записано в их умных бумагах. Не будет ни каких промахов, слухов, экспертиз.
– Я всё знаю,– самодовольно потёр руки Пури. – Я всегда хочу тебя порадовать, дорогой Исраэл, и могу.
Он вытащил из-под стола большой кожаный чемодан, встал с места и направился с ним в руках, к своему верному слуге, широко улыбаясь. Принц подал ценную поклажу Исраэлу.
Тот, молча, взял чемодан, почтительно поклонившись хозяину.
– Тут много денег, Исраэл. Сплошные евро,– не без гордости сообщил Принц. – В доллары я уже почти не верю. За бумажки, которые уже стали твоими, в красивом
