узнали о нём, то страх и ужас наполнил сердца их, и всё их мужество и храбрость растаяли, как воск. Патриарх утешал народ, сколько ему было возможно, обещая тому помощь Божию; сам же с архиереями и священным собором, взяв святые иконы и животворящее древо, обходил стены города и со слёзными молитвами просил господа о избавлении города; и весь народ наполнял храм, с жарчайшим усердием возносил моленье своё ко Господу, умолял Его о помощи; но турки и в это время нападали на греков и не давали им покоя. Султан Магомет, собрав всех своих военачальников, разделил им места, где каждому делать приступ, – Карачибею повелел быть против царского дворца, Калихорею против деревянных ворот, Беклербегу и восточному Мустафе Флабурару против Глигии и Золотого места, западному Беклербегу против Херсона, сам же назначил себе место посреди их против ворот Святого Романа и разрушенного места. Морским его воеводам приказано было Балтаули-паше и Гаган-паше атаковать город с обеих сторон моря, так, чтобы в одно и то же время и по морю и посуху наносить грекам тягчайшие удары.
И мая в двадцать шестой день турки, совершив свою молитву, с криком и угрозами устремились к Константинополю, волоча с собой все нужные для осады орудия, и пушки, и пищали, и туры, и лестницы, и все другие стенокрушительные орудия. В то же время и со стороны моря подошли все их корабли и каторги близко к городу, и страшная битва в минуту завязалась со всех сторон. Туркам скоро удалось сбить греков со стен, и они, перекинув мосты чрез ров и придвинув деревянные городки и башни, силились проникнуть на стены; но греки мужественно сопротивлялись им, и не допускали их до того. Сам Магомет, приказав ударять с шумом и громом в разные орудия, окружённый многочисленным воинством, как сильная буря, приблизился и стал против разрушенного места, надеясь тем привести всех греков в страх и трепет. Городские стратиги, Зустеней и многие благородные воины находились против султана и страшно сопротивлялись всем усилиям турок. Хотя греки и гибли повсюду, но последний час их конечной гибели не приспел ещё, и они боролись с неприятелем с неимоверным мужеством и храбростью. Битва эта далеко превосходила все прежде бывшие.
Патриарх и весь собор во святой великой церкви с плачем и рыданием просили Господа и пресвятую Его Матерь о низложении врагов и о укреплении христианского воинства. Царь поспешил сам к разрушенному месту с главными, избранными им воинами, и, увидев тяжкую брань, с плачем воззвал к воинству: «Други и братья мои! Вот наступило время обрести нам вечную славу; – более же всего, мученические венцы пострадавшим за православную веру!» И, ударив коня своего, хотел перескочить через разрушенное место и достигнуть самого Магомета, чтобы отмстить на нем пролитие христианской крови; но был удержан стратигами, представившими ему, сколь опасно было такое предприятие, и, тем более что султан находился посреди всего своего воинства. Тогда царь
