всё слышнее и слышнее, и мы сидели без звука, затаив дыхание. Затем кто-то резко ударил по дверям гостиницы, вероятно палкой а затем мы услышали, как ручка поворачивается, и болт грохочет. Ужасный нищий пытался войти! Потом было долгое молчание как внутри, так и снаружи дома. Наконец стуки возобновились, и, к нашей неописуемой радости и благодарности, медленно замерли вдали.
– Мать, – сказала я, – Берём всё, и – ходу! Я был уверен, что дверь с болтами должна была казаться бродяге подозрительной, и скоро здесь будет жужжать весь выводок шершней, хотя я и возблагодарил небеса за то, что задумался запереть. Меня бы понял любой, кому выпало бы хоть раз в жизни видеть этого кошмарного слепого.
Но моя испуганная мать, никогда бы не согласилась взять больше, чем принадлежало ей, хотя меньшее её явно не устраивало. Она говорила, что нет еще и семи часов, она знает свои права, и никогда не откажется от своего, и она продолжала спорить со мной, пока тихий-тихий свист не прозвучал на холме. Этого было для нас обоих более чем достаточным сигналом.
– Я беру то, что уже пересчитано! – сказала она, вскакивая на ноги.
– А я возьму остальное, чтобы округлить счет! – сказал я, хватая клеенчатый пакет с бумагами.
В следующий миг мы оба бросились вниз, оставив свечу в пустом сундуке; и в следующий миг мы открыли дверь и выскочили на дорогу. Как раз вовремя! Туман быстро рассеивался. Луна сияла над холмами холодным ослепительным светом, и только в низине и вокруг входа в трактир тонкая вуаль тумана все еще висела сплошной пеленой, скрывая первые шаги нашего побега. Гораздо ближе, чем на полпути к деревушке, перед самым холмом, нам предстояло попасть под прямой лунный свет. И это было ещё не все. Звук шагов многих людей уже звучал в наших ушах, и, когда мы оглядывались в их сторону, свет, метавшийся из стороны в сторону и быстро приближающийся, показывал, что у одного из незваных гостей в руках был фонарь.
– Милый мой! – внезапно сказала мама, – возьми деньги и беги! Я сейчас упаду в обморок!
Я понял, что это конец для нас обоих. Как я проклинал трусость соседей, как я обвинял мою бедную мать за ее честность и жадность, за ее прошлую безрассудность и настоящую слабость! По счастливой случайности мы уже были на маленьком мосту, и я помог ей, она шаталась, подобраться к краю берега, где, конечно же, она вздохнула и упала мне головой на плечо. Я не знаю, где я нашел силы, чтобы сделать это вообще, боюсь, это было сделано крайне грубо, но мне удалось протащить ее вниз по берегу и втолкнуть под арку моста. Дальше я уже не мог ее подталкивать, потому что мост был таким низким, там можно было только ползти. Так что мы должны были остановиться – моя мать почти полностью на виду, и мы оба в пределах слышимости.
Глава 5
Конец Слепца
Мое любопытство, в некотором смысле, было сильнее страха,
