исами или хотя бы полевыми маргаритками!
Кэтрин в жизни не пришло бы в голову ослушаться отца. Во всем, что касалось его прихотей, она была на редкость уживчивым человеком, и потому каждое утро слуга посылался на поиски полевых маргариток для графа Страффорда, невзирая на то, что в городе их было совсем не так легко найти.
– Ты просто чудо, моя дорогая Кейт, – любил повторять отец, и Кэтрин обычно принимала комплимент как должное, причем дело было совсем не в том, что она так уж нуждалась в похвалах, нет, просто ее достоинства и совершенства были предметом гордости и самоуважения. Кэтрин нравилось ощущать себя нужной и необходимой, и она действительно была нужна и необходима. Конечно, Джордж Сент-Джон мог считаться главой семейства, но именно Кэтрин управляла хозяйством, и именно на нее он полагался во всех вопросах. И Холден-Хаус, особняк на Кавендиш-сквер, и Брокли-Холл, загородное поместье графа, были владениями, где безраздельно царила Кэтрин.
Она была хозяйкой, домоправительницей и управляющим в одном лице, и отец весьма ценил эти превосходные качества. Кроме того, поскольку девушке обычно удавалось самой справляться со всеми домашними затруднениями, неприятностями и бедами, не ставя в известность отца, тот, ни о чем не тревожась, мог посвящать все время и силы единственной страсти, единственному увлечению – политике.
– Доброе утро, Кит. Позавтракаешь со мной? Пожалуйста!
Подняв глаза, Кэтрин увидела Элизабет, высунувшуюся из окна спальни, выходившего на площадь, с риском свалиться вниз.
– Я уже позавтракала, дорогая, несколько часов на зад, – отозвалась Кэтрин, едва повысив голос. Не в ее характере было кричать, даже в тех случаях, когда это казалось необходимым.
– Тогда кофе. Пожалуйста! – упрашивала Элизабет. – Мне очень нужно поговорить с тобой.
Кэтрин наконец улыбнулась, соглашаясь, и, подхватив корзинку с розами, направилась к дому. Говоря по правде, она тоже терпеливо ждала, пока Элизабет проснется, чтобы серьезно побеседовать с сестрой. Обе, несомненно, имели в виду один и тот же предмет разговора, поскольку вчера вечером их позвали в кабинет графа, правда, по отдельности, но причина оказалась все та же – лорд Уильям Сеймур.
Лорд Сеймур, неотразимый молодой человек, дьявольски красивой внешности, очаровал и покорил с первого взгляда невинную юную Элизабет. Они встретились в самом начале сезона, первого сезона Бет, и бедняжка с тех пор не взглянула ни на одного мужчину. Они влюбились друг в друга, охваченные тем старым как мир чувством, которое так любят воспевать поэты и которое способно лишить рассудка даже самых разумных людей. Но кто такая Кэтрин, чтобы осуждать их только лишь потому, что сама она считала столь сильные эмоции попросту глупыми, бесцельной тратой энергии, которую лучше стоило бы употребить на что-то полезное?! Она счастлива за младшую сестру… по крайней мере была… до прошлой ночи.
За несколько секунд, понадобившихся Кэтрин, чтобы пересечь холл, она успела разослать всех слуг с поручениями – отнести наверх поднос с завтраком, отправить почту в ее кабинет, напомнить графу, что на утро назначена встреча с лордом Селдоном и тот должен появиться через полчаса. В кабинет отца были посланы две горничные с приказом убедиться, все ли в порядке (Джордж отнюдь не отличался аккуратностью), а в спальню Элизабет отправлены вазы с водой. Не привыкшая терять время даром, Кэтрин собиралась во время беседы расставлять розы.
Будь она из тех людей, в обычае которых откладывать неприятные разговоры на потом, наверняка бы постаралась избегать Элизабет как чумы. Однако такое было не в ее принципах. Хотя Кэтрин совсем не была уверена в том, какие именно доводы намеревается привести сестре, однако твердо знала, что ни за какие блага мира не подведет отца и сделает именно так, как считает он.
– Ты единственная, кого она послушает, Кейт, – уговаривал Джордж прошлым вечером. – И должна заставить Бет понять, что это не пустые угрозы. Не позволю, чтобы она связала жизнь с этим негодяем.
Он только что поведал дочери гнетущую историю, но ее спокойное «конечно, отец» заставило его обороняться со все большим пылом:
– Ты же знаешь, Кейт, я никогда не был деспотом. Поэтому и предоставляю все тебе. Кто лучше сумеет справиться со всеми неприятностями?!
Оба улыбнулись, зная, что, если понадобится, Кэтрин могла быть непререкаемо– властной. Правда, такое случалось крайне редко, поскольку домочадцы делали все возможное, чтобы угодить ей.
– Я хочу, чтобы мои дочери были счастливы, – продолжал оправдываться Джордж, – однако, не в пример другим отцам, почти всегда стараюсь относиться к ним снисходительно.
– Я бы сказала, что обычно ты пытаешься понять своих детей.
– Мне тоже хотелось бы так думать.
И это была правда. Джордж не часто вмешивался в дела детей, хотя причиной этому было отнюдь не равнодушие. Ни в коем случае.
