бучиле», мы же любили ходить на Леснушку. Она находилась среди перелесков и колхозных пашен, на месте старого старательского разреза. Колхозных коней купали у моста по старой Малехоновской дороге. Вода там доходила лошадям до хребта, берег был пологий, и казалось, что кони тоже любили это место, и сами, измученные жарой и оводами, торопливо заходили в самое глубокое место.
Коней после войны в хозяйстве было много, на быках уже не ездили, и у каждого из нас были свои любимцы, которых лелеяли, купали, поили, кормили, а вечером ездили на них в ночное. Ничего лучшего я не помню в той трудной ребячьей жизни. Мне до сих пор помнятся клички наших лошадей: Лесок, Ангара, Вихорь, Мартик и другие. Я словно вижу их умные глаза, добрые морды, лёгкую поступь копыт. Мне думается, что кони понимали, что мы дети, и относились к нам бережно и добродушно, как к своим жеребятам.
И если кто-то из ребят на всём скаку падал лошади под ноги, она никогда не наступала на своего тщедушного седока, а резко тормозила передними ногами или перепрыгивала, не причинив ему вреда.
Зимою в селе тоже было весело. Мы катались на коньках, на лыжах, санках, салазках и самодельных лотках. Почти на каждой улице делали ледяные горки, с которых ездили на сковородках, железных листах или просто на валенках… А сколько народу собиралось на нашей колхозной горке. Кто на самоделках, кто на настоящих лыжах, катались мы с её крутого склона».
Да в селе Быньги было много доморощенных талантов. Без веселья, без песен и танцев на Руси было нельзя. Это давало разрядку от трудов праведных и снимало усталость. Кроме свадеб, до глубокой осени собирались у кого-нибудь в избе родственники и близкие друзья на вечеринку. Повод всегда находился. Застолье проводилось в складчину, то есть каждый приносил свой провиант и складывали его на общий стол. Ну, конечно, договаривались, кто и что принесет. Одним поручали хлеб, пироги, другим что-нибудь мясное, третьим овощи, соленые огурцы и капусту. Алкоголь был разнокалиберный. В основном, это был самогон и брага. Посидев за столом, попив самогона или бражки, хорошо закусив и поговорив о том и сем, разряжались в танцах, плясках или играх. Пели любимые народные песни – «Бродяга», «Тонкая рябина» и тому подобные. Часто пели частушки. Это сейчас они вышли из моды, а тогда их очень любили.
Останки дома Захватошиных, 1960-е годы.
Фото Захватошина М.Н.
Обращусь снова к очерку А.Корюкова «Огненная купель», напечатанного в журнале «Уральский следопыт»:
«У нас в селе было две кирпичных церкви и две деревянных часовни. Храм во имя Святого Николая Чудотворца был построен уже после Демидовых, Саввой Яковлевым, который купил у Демидовых Невьянские заводы, в том числе и Быньговский. Этот храм называют в народе Белой церковью, в ней молятся православные. Другая – единоверческая церковь во имя Казанской иконы Божией Матери, каменная, называемая в народе «Красная Церковь». Храм был заложен в 1852 году, а окончательно построен 19 июня 1861 года, освящен в 1871 году. 11.12.1931
