все, – возразил Зуб, вскинул руку и указывая туда, куда уехал командир, – потому беречь его надо. Если не убережем – кому Империя достанется? Змеям? А?
И Зуб поковылял от повозки, выдернул свой топор из останков Бродяги, стал опираться на него, как на костыль.
Брат с сестрой переглянулись.
– Бруску жалко! – вздохнула девушка.
– Серый сказал, что найдет его. Вот только пусть попробует не найти! – прошипел циркач сквозь боль. Синька вправляла ему кость.
– И что ты сделаешь? А, отродье бродячей шлюхи? – усмехнулась Синька, с щелчком составляя кости.
Циркач взвыл.
– А ты – нет? – отдышавшись, спросил Корень.
– И ты – нет. Ты теперь – впередсмотрящий! Глава дозора. Понял? И только попробуй подвести его! Я тебе!
Корень опять взвыл, чуть не перекусив сыромятный обрывок ремня, зажатый в зубах.
Можно было и подождать, пока Сила накопится в Синьке, тогда она смогла бы все сделать безболезненно. Но у циркачей не всегда был маг Жизни. Да и сама Синеглазка не всегда умела лечить. А переломы – всегда были. Не привыкать. А Сила ее – им всем нужна. Каждая капля.
Гадкий Утенок остановил отряд. Дальше скверна сгущалась. Он не был магом. Не был клириком. Но видел скверну. Может, от матери что-то перешло? Хотя какие только маги не пытались увидеть в нем Дар – ничего не было. Даже Темный Марк не видел. Говорил, что аура у Белого обычная. Не совсем обычная, типичная для измененного, но бездаря. Говорил, что такой же тип ауры он видит у Ястреба и у Паладинов-бездарей. Хотя Ястреб говорил, что он тоже видит скверну и также чувствует ложь.
В центре скверна клубилась, бурлила, будто истекая из Пустоши.
– Интересно, зачем было именно сюда тащить жителей города. Почему их не принесли в жертву прямо в городе? – говорит Шепот.
– Видимо, место особенное, – пожал плечами командир – А карта наша у Стрелка была?
– Он ее в седельной сумке возил, – отвечает Тол. – Надо поискать – сбрую его они же бросили. Может, тут раньше храм был? Или какая священная роща старых богов. Или – Исток.
– Какая теперь разница? – отвечает Комок. – Меня больше интересует, зачем с них плоть срезали? Это пытка такая?
– Это все вместе, – отвечает Тол. – Эти людоеды называли его Мастер Боли. Он тут пытал людей, освежевал их, проводил темные ритуалы, принося их в жертву. Осквернил святое место, заготовил мяса, провел изменение людей в послушных ему Бродяг.
– Сколько таких мест он уже сделал? – спрашивает Гадкий Утенок, разворачивая коня. – Они повезли Стрелка к этому Мастеру Боли?
– Да. Он должен быть у Ужей. Тут, у Ужей, свежее мясо, – ответил Тол, тоже разворачивая коня.
– Мерзость, – воскликнул Шепот.
– А самое мерзкое, что Мастер Боли – настоятель Триединого, – вздохнул Тол. Все отметили, что он не сказал – «бывший настоятель».
– Ну, святоши! – скрип зубов
