о тайне Бадабера. Тайна Бадабера притягивала его словно магнит. Он то включал, то выключал телевизор. Одно нажатие кнопки пульта, и экран оживал.
Он тупо смотрел на голубой экран. Видел сюжеты видеозаписей из его центра. Бадабер был его детищем, святым смыслом его жизни. Пакистанский лагерь для беженцев, под видом которого находился учебно-террористический центр «Исламского общества Афганистана», был смыслом его жизни, и он свято верил в свои идеалы. В него были вложены огромные денежные средства и душевные силы! На территории центра располагалось шесть складов с боеприпасами и три подземные тюрьмы, где содержались советские и афганские военнопленные. Режим содержания – особо строгий, изолированный. В подземные тюрьмы попадали неисправимые шурави – захваченные в бою, оказывавшие сопротивление, не принявшие ислам. Советских военнопленных держали, используя на самых тяжелых работах – на каменоломнях, погрузке-разгрузке тяжеленных ящиков с боеприпасами. За малейшую провинность, а зачастую и без таковой, жестоко избивали, пытаясь сделать их послушными рабами.
Все это тщательно маскировалось от общественности, поэтому узники подземных тюрем были безымянны. Вместо советских фамилий и имен – мусульманские имена. Строптивых и непокорных клеймили по примеру фашистских палачей. Морили голодом, давая в сутки глоток воды и скудную соленую пищу. Держали их закованными в кандалы, от которых на руках и ногах гноилась не только кожа, но и кости. Склоняли к предательству, чтобы заставить их сражаться против коммунистов. Надзиратели военнопленных, воспитанные с малолетства на фанатизме против неверных, оттачивали свое мастерство. Изощренные мастера того света – так называли охранников в Бадабере – придумывали самые изуверские пытки. Особенно заботились о том, чтобы человек «дышал запахом смерти» с первого часа неволи, пытаясь тем самым сломить дух советских военнопленных и военнослужащих афганской армии.
– Да, что за день сегодня? – вслух произнес он.
Он сидел на диване, погрузившись в свои думы. И сквозь громкость телевизионной передачи цепкая память, как морская волна, из пучин вод выплескивала детали давно прошедших дней. Дышать становилось труднее, сердце учащенно билось в груди, словно сжимая оковами.
Но тут неожиданно двери в комнату приоткрылись. На пороге появился высокий статный молодой афганец. Он внимательно посмотрел на хозяина, сидящего у телевизора.
– Уважаемый, как вы? Головная боль ушла? Может быть, врача пригласить? Он ждет указаний, – выпалил он сразу все вопросы.
– Спасибо, все хорошо. Боль прошла. Вот смотрю передачу о взрыве в Бадабере.
– Мне мой отец об этом рассказывал. Я еще тогда не родился. А мой отец был там с вами.
– Помню. Твой отец был храбрым воином. Да упокоит Аллах его душу, – сказал он, поднимая руки, сложив их лодочкой, произнес «Аллаху акбар», затем этой намоленной энергией сделал жест ладонями, словно умылся, как бы встряхивая все плохое с лица. Молодой афганец, присев на корточки, одновременно повторил
