остных отличников, поместившихся поближе к кафедре, чтобы можно было записывать лекцию, – неторопливо рассредоточились по аудитории. Влад поднялся почти на самый верх амфитеатра, чтобы ничто не мешало ему читать: он прихватил с собой томик Омара Хайяма, которым увлекся в последнее время, – и вольготно расположился на скамье. Достал из сумки книгу, открыл ее и погрузился в чтение.
«Изначальней всего остального – любовь,
В песне юности первое слово – любовь.
О, несведущий в мире любви горемыка,
Знай, что всей нашей жизни основа – любовь!»
Громко, словно с цепи сорвавшись, зазвенел звонок. Влад вздрогнул и оторвался от книги. Студенты торопливо вбегали в распахнутую дверь: резонер Степаныч, по прозванию «недоделанный Репей», ненавидел опоздавших и потом обязательно припоминал им на экзамене неуважительное отношение к своим лекциям, – память у него была феноменальная.
И вдруг он увидел Её.
Она не спеша вошла в аудиторию, окинула взглядом ряды амфитеатра и стала медленно подниматься по ступеням. Девушка была новенькой, по крайней мере, прежде Влад ее на своем курсе не замечал. А не заметить ее было просто невозможно. И не потому, что была какой-то выдающейся красавицей, сейчас эти самые красавицы с поддутыми губами до невозможности стандартны, словно вылупились в одном инкубаторе. Нет, она была особенной, вернее – прелестной, словно фея из сказки. Даже не фея, а восточная волшебница – пери.
Темные волнистые волосы копной ниспадали на плечи и спину, спускаясь до талии. В руке модная и довольно вместительная женская сумка. Одежда вполне обычная: обтягивающие синие джинсы с дырками на коленях, по последней дурацкой моде, и длинный серый свитер, который, впрочем, лишь подчеркивал своей бесформенностью ее стройную фигурку. Усредненный прикид студентки универа. И все же это была настоящая пери. Влад неотрывно следил, как она шагает со ступеньки на ступеньку, поднимаясь все выше, пока, наконец, не остановилась возле его скамьи. На него пристально смотрели вытянутые к вискам большие глаза – глаза газели – над которыми изогнулись черные брови вразлет, настолько совершенно исполненные природой, что казались нарочно прочерченными великим живописцем. Четко обрисованные, прекрасной формы губы слегка разошлись в улыбке. Пери кивнула ему и уселась ближе к краю скамьи. Рядом поставила сумку, извлекла из нее тетрадь, потом подумала и достала навороченный гаджет. Снова взглянула на Влада, скользнула взглядом по его раскрытой книге, отвернулась, что-то посмотрела на экране и, кажется, выключила звук.
В аудиторию вошел преисполненный собственной значимости Репей – студенты встали. Лекция началась, и каждый, кроме самых отпетых отличников, углубился в свои дела.
Влад тоже попытался читать, но никак не мог сосредоточиться.
«Я над книгою жизни упрямо гадал,
Вдруг с сердечною болью мудрец мне сказал:
Нет прекрасней блаженства – забыться в объятьях
Луноликой красы, чьи уста, словно лал».
Интересно, лал это что? Рубин? Или, может, коралл?.. Он вытащил из рюкзака смартфон и набрал в поисковике необычное слово. Ага, понятно. «Лал или лалл, а также лалик – устаревшее собирательное название для большинства драгоценных камней красного или кроваво-красного цвета: в основном, красной шпинели, рубина, граната (пиропа и спессартина) или красного турмалина (рубеллита)».
Уста, словно лал, повторил он про себя и невольно посмотрел на девушку, которая, словно ощутив его взгляд, тоже повернула голову. Он быстро отвел глаза, сделав вид, что ничего не произошло. Но ведь произошло, еще как произошло! Он чувствовал, что его охватила удивительная робость, вообще-то ему не свойственная. У него никогда не было особых проблем в общении с противоположным полом. Ему всегда удавалось развлечь или рассмешить знакомых девушек, что придавало их отношениям раскованный и даже слегка легкомысленный характер, не налагавший никаких обязательств ни на одну из сторон. Внешностью его тоже бог не обидел: рост за сто восемьдесят, фигура почти атлетическая, хотя лыжами занимался только в школе, – просто повезло с генетикой. Лицо симпатичное, еще во многом юношеское. Не красавец, но обаятельный парень. Он мог подойти на улице к любой понравившейся девушке, познакомиться с ней, попросить телефон. Но сейчас его будто мгновенно заморозили. Он даже не мог заставить себя пододвинуться к незнакомке и поинтересоваться, кто она и откуда, – чего, казалось бы, проще? Ан, нет!
Да ну её к черту! Разозлился он на себя. Девушка как девушка – чего я накручиваю? И он уставился в книгу, пытаясь вникнуть в смысл рубайат Хайяма. Прочтя несколько стихотворений, понял, что не понимает ни строчки, откинулся на спинку скамьи и уставился в пространство. Он пытался осознать, что с ним происходит, но владевшее им необычное состояние словно выбросило его за грань реальности в какой-то иной, незнакомый прежде мир, в котором теперь придется учиться жить заново. И вдруг ноздрей его коснулся тонкий, еле уловимый аромат, который подействовал на него,
