этом фоне в российской науке наблюдаются некоторые черты кризиса теоретических представлений об истории журналистики, отражающиеся как в неопределенности методологических подходов к научному исследованию, так и в поиске путей совершенствования методики преподавания этой дисциплины. Острый интерес профильного академического сообщества к проблематике преподавания истории журналистики в вузах и модернизации педагогических подходов к этой дисциплине подтверждают многочисленные методические семинары, круглые столы экспертов и специальные публикации, имевшие место в течение последних лет[65].
Проблема во многом обусловлена специфическим процессом становления в нашей стране не столько истории журналистики, сколько журналистики как таковой. В отличие от прессы западноевропейской, изначально направленной в большей степени на экономические и политические цели, русская журналистика долгое время развивалась в контексте литературного процесса и оказалась прочно интегрированной в структуру литературного нарратива.
Несмотря на то, что еще в 1821 г. была предпринята первая попытка вычленения журналистики из общего потока литературных явлений[66], а вскоре начал разрабатываться и самостоятельный терминологический аппарат, свойственный журналистике как профессии и специфической отрасли творчества[67], исследователи часто высказывают убеждение, что только на рубеже XIX–XX вв. произошло ее отчетливое размежевание с литературным процессом[68].
Есть основания оспаривать это утверждение, так как принадлежность журналистики в России к литературному процессу уже во второй четверти XIX века была весьма формальной – запрет государства на политические выступления общества заставлял журналистику притворяться литературой, размывал границы между беллетристикой и публицистикой, принуждал политическую проповедь прятаться за маской литературной критики. Очевидно, что ни Н. А. Добролюбов, ни Д. И. Писарев не были в настоящем смысле литературными критиками, а были общественно-политическими деятелями, использовавшими произведения литературы не как объект литературно-теоретического анализа, как формальный повод для развертывания общественно-политических умозаключений. Однако номинально работа Добролюбова о романе Тургенева «Накануне», в свое время глубоко потрясшая своим политическим пафосом В. И. Ленина, оставалась литературно-критической статьей.
Эта вынужденная «конспирация» русской журналистики середины XIX века неизбежно сказалась и на становлении научного знания об истории журналистики. По номенклатуре научных специальностей история журналистики относится к отрасли филологических наук (область исследований 15, согласно действующему паспорту специальностей ВАК), хотя современное состояние журналистики все чаще изучается в контексте политологии[69], что не удивительно, так как теснейшая вовлеченность журналистики в общественно-политические
См., например, раздел «Проблемы и методика преподавания истории журналистики» в журнале «Век информации», 2017, № 3; материалы методического семинара «Современные технологии в преподавании и изучении истории русской журналистики» на международном научном форуме в СПбГУ: Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: тезисы 53-й междунар. науч. – практич. конф. 23–25 апреля 2014 г. / отв. ред. В. В.Васильева. СПб., 2014. Электронный сборник. URL: http://jf.spbu.ru/conference/4279.html и др.
См. об этом:
Динамику числа диссертаций по специальности 10.01.10. Журналистика, политические науки см., например:
