когда замахиваешься. Из-за этого теряешь драгоценное время, которого у тебя не будет в настоящем бою. Пара таких замахов, – продолжал он, – и твой соперник быстро использует слабое место, чтобы убить тебя.
Мать бесстрашно пальцем отодвинула лезвие от себя и встала. Парень не спешил нападать, он опустил меч, ожидая ответа от Одри.
– Мне повезло, что ты мне поддавался, Сулмельдир, – заявила она.
– Поддавался? Да я поспать успел девять раз, пока ты пыталась меня ранить, – засмеялся длинноухий.
– Придёт время, и я уложу тебя на лопатки, Сул, – в ответ высказалась Одри. Она словно не замечала никого вокруг, смотрела только на собеседника.
Меня поразили сомнения. Они блуждали в голове, словно дрейфующий косяк рыб, неся одну единственную мысль: моя мать – лгунья. Она ведёт себя с людьми, словно знала их всю жизнь. Более того, они сами готовы помогать во всём, даже в тренировках. То, что это была именно она, я догадался только что.
Догадки посещают всё чаще. Я их отметаю, думая, что это наваждение. А может, не стоит? Что если все ответы лежат на поверхности? В этот миг осознал, что Одри знает всё. Она мне расскажет. Но как спросить об этом? Страх, который гложет изнутри, страх обидеть и причинить боль, мешает сделать первый шаг. Пора с этим заканчивать.
Вспомнил момент, когда привёл Аиду домой. Мать изменилась в лице и перестала быть доброй и чувствительной. Впервые увидел её озлобленной и решительной, а не слабой и беззащитной. Может, она действительно такая, какой показалась в тот миг?
– Возможно, однажды это случится, Одарис, – приветливо улыбнулся Сулмельдир. – А что насчёт него? Он, как-никак, наследник, – и кивнул в мою сторону.
Кто я? Наследником чего я являюсь? Всё, хватит строить из себя идиота, пора заканчивать этот спектакль.
– А наследник хочет узнать у своей матери одну вещь, – вскинул я бровь, набравшись смелости. Только что видел, как мать умело обращается с оружием. Публично она не посмеет изображать слезливую матушку. – Может, ты скажешь мне правду?
Вокруг было немного народа: пара человек в простенькой одежде, Ауннавин позади меня чуть в стороне, рядом с ним ещё парочка таких же серокожих эльфов, их светлый собрат удивлённо смотрит на меня, хотя кажется, что уже обвинил во всех смертных грехах и казнил мечом, который в руке держит. И Одри… безразлично смотрит на меня, словно я не её сын, а кошмарная тварь, которую не стоит недооценивать.
– Я жду, – поторопил, всё больше набираясь злости. – Хочу узнать, как долго ты мне врала.
– Давай не здесь, Артур, – ошарашенно обведя толпу взглядом, попросила мать.
– Нет, – оборвал я категорично. – Здесь и сейчас. Иначе ты опять сделаешь вид, что я такой невоспитанный и жестокий, расспрашиваю, обижая и оскорбляя твои нежные чувства. Говори. Я повторять дважды не буду.
Одри снова
