а за ним, сползая друг с друга, побежали остальные. И успели вовремя, потому что Харальд уже расправился с первыми сарацинами, а другие еще не подошли.
Тогда Харальд говорит:
– Эйлив и Хальдор – на стены, остальные – за мной.
Но все и без того знали, как им поступать, потому что дело было хорошо продумано. Часть людей бросаются по лестницам, ведущим на стены, и там завязывается бой. Другая часть устремляется вдогонку за бегущими, поражая их мечами и секирами. Харальд же ухватил за бороду одного из раненых сарацинов и спрашивает:
– Хочешь жить, обрезанный? Говори, где главный над вами?
Сарацин отвечает:
– Эмир в мечети, совершает утренний намаз.
Харальд говорит:
– Ну вот, нам как раз туда и нужно.
И тут варяги снова поднимают гроб и несут туда, где видна башня минарета. И козел хочет бежать за ними и рвется с веревки, но Феодор говорит:
– Не козлиное это, брат, дело. Ты свою службу сослужил, иди гуляй.
И он перерубил мечом веревку и вытолкал козла за ворота, а ворота закрыл и сел у них с мечом, чтобы ни один живой сарацин не ушел из города.
А варяги в это время бегут с гробом наперевес все быстрее, и вот они уже летят так, что ноги их не успевают касаться земли. И с разбега, как тараном, ударяют гробом по закрытым дверям мечети, и двери разлетаются в щепки.
Чудин перевел дух и говорит:
– Тяжеленек был покойничек, – и вместе с другими вбегает в мечеть.
Но здесь они видят, что никого в мечети нет, кроме старого муллы, в страхе творящего молитвы.
Харальд говорит:
– Обманул, обрезанный пес.
– Где эмир? – спрашивает Ульв муллу.
Тот, трясясь, отвечает:
– Не знаю, не видел, не помню.
– Так полежи, вспомни, – сказал Ульв и проткнул мулле брюхо насквозь. Чудин хотел отвести меч Ульва, но не успел и с укором говорит:
– Попа-то зачем?
– Каков приход, таков и поп, – отвечает Ульв.
В это время снаружи слышится:
– Молите пощады, неверные!
Харальд смотрит и видит, что к мечети со всех сторон идут сарацины, и их вдесятеро больше, и с ними человек с кривой саблей в руках и в эмирской чалме.
Теперь надо сказать о Георгии Маниаке. Он стоял на холме и смотрел издали на Сиракузы, окруженный своими воинами.
– Много взял на себя Харальд, – усмехается Маниак. – Еще никто не покорял города сотней воинов.
Прошло еще сколько-то времени, и Маниак говорит:
– Совесть воина мне не простит, если не выручу хвастуна.
И он садится на коня и мчится к Сиракузам во главе своих всадников. И вид скачущего войска грозен и красив.
Маниак подъезжает к городу и слышит, что там тишина, и видит, что ворота закрыты, а перед воротами
