style="font-size:15px;"> Он может бежать. Ведь зачем ему оставаться здесь? Он наткнулся на них случайно.
Разве… Разве он действительно намерен убить их?
Он убил собственных братьев голыми руками. Он не пожалел их. А каких-то двух тщедушных мертвецов он вздумал щадить? Ради чего?
Парук набросился на мертвого стражника с копьем. Сбил его с ног, и они вместе покатились по лужам. Копье хрустнуло. Сгнившее предплечье не продержалось долго. Когда Парук потянул на себя щит, то вырвал его вместе с костями правой руки.
Солдат впился ему в лицо уцелевшей рукой, полоснув когтями по щеке. Костлявая рука била и била по голове, тянулась к шее, ноздрям, ушам. Парук подтянул колени почти к самому подбородку и ударил нежить в грудь, прямо в герб Даерона. Под накидкой что-то глухо треснуло. Мертвец захрипел. Парук приподнял его за реберные кости и швырнул с обрыва. Скелет покатился, разваливаясь на куски. Грязевые потоки подхватили обломки.
Парук несколько мгновений глядел вниз, тяжело дыша. Затем обернулся ко второму.
Стражник уже поднялся, но стоял на единственной уцелевшей ноге, кривой, скособоченный, не предпринимая ни единой попытки к бегству или защите.
– Сражайся! Сражайся, будь ты проклят! – заревел Парук, но не услышал собственного голоса.
Гром нарастал, земля под ногами Парука задрожала и на холм, взметая сотни брызг, вылетела конница.
«Вот и смерть пришла», – подумал Парук, но понял, что у этих лошадей была плоть. Как и у их всадников.
Он перехватил взгляд ничего не выражающих красных глаз нежити за миг до того, как живая армия, не сбавляя скорости, впечатала его в землю.
Он стоял на самом краю обрыва. Окажись он рядом с мертвецом, его и самого размазали бы по грязи.
Закованные в латы всадники стальной рекой стремились к стенам города. Их было что-то около двух дюжин, не больше.
– Сжечь!
– Смерть мертвецам!
Они не скрывались, не таились, они надрывали глотки и выламывали с треском городские ворота. Старое дерево, как и старые кости, продержалось недолго. Звякнули клинки. Послышались первые крики.
Может быть, нежить не чувствовала боль. Но они чувствовали страх. Привычный уклад жизнь был уничтожен.
Эта женщина с ребенком… Могли ли они жить в этом городе? Или в другом? Ждет ли их та же участь?
– Эй, живчик!
Парук поднял глаза. Перед ним гарцевал живой конь. Всадник обращался к нему сквозь опущенное забрало.
– Живчик, ты здесь откуда? Тоже беглый?
Парук кивнул.
– Проклятые мертвяки! – крикнул всадник. – Иди вниз по склону, там наш лагерь. Тебя оденут и накормят. Ты и сам на мертвеца похож. Если бы не борода, так и не признали бы в тебе живого человека. Слышишь меня?
Парук снова кивнул.
– Капрал Джойс! – донеслось от ворот.
– Начинай! – отозвался всадник. – Уходи, сейчас
