на дыбы лошадей. Его тут же оттеснили от Мелинласа. Он попытался выхватить меч, но один из всадников ловко повернул свою лошадь боком, и та сбила Тарена с ног. Тотчас другой противник обрушил на него такой удар, который наверняка стоил бы Тарену головы, если бы всадник не повернул меч плашмя. Оглушенный, Тарен свалился на землю, в ушах у него звенело, голова кружилась, из глаз как будто сыпались искры. Смутно слышал он вопли Гурги, ржание Мелинласа. Ему показалось даже, что в драку затесалась какая-то новая фигура. Однако к тому времени, когда он, шатаясь, поднялся на ноги, всадники исчезли, уведя с собой Мелинласа.
Плача от ярости и отчаяния, Тарен побрел к дороге. Вдруг на его плечо легла широкая и тяжелая рука. Он резко повернулся и увидел человека в грубошерстной безрукавке, подпоясанного обыкновенной веревкой. Его голые по плечи руки были узловатыми, жилистыми, спина сгорбилась не столько от возраста, сколько от тяжкого труда. Копна седых нестриженых волос обрамляла строгое, но не злое лицо.
– Постой, – сказал человек. – Теперь уж ты их не догонишь. А с твоей лошадью ничего дурного не случится. Приспешники лорда Гориона обращаются с лошадьми лучше, чем со строптивыми незнакомцами. – Он потряс в руке увесистый дубовый посох, больше похожий на добрую дубинку. – Двоим из прихвостней лорда Гориона придется теперь подзаняться починкой своих голов. Но и ты, гляжу, не в лучшем виде. – Он поднял с земли мешок и закинул на спину. – Я Аэддан, сын Аэдда. Пойдем со мной. Мой хутор здесь недалеко.
– Да, – горько вздохнул Тарен, – куда мне теперь без Мелинласа! Только и остается, что возвращаться назад. Но я должен найти…
Он осекся. Хватит с него насмешек тех воинов. Тарен не хотел открываться даже этому, как видно, доброму человеку.
Однако крестьянин и не думал его расспрашивать.
– То, что ты ищешь, твое дело и меня не касается, – спокойно сказал Аэддан. – Я просто видел, как пятеро напали на двоих, и для справедливости немного уравнял силы. – Он снова тряхнул своим посохом-дубинкой. – Ты собираешься подлечить свои раны? Тогда следуй за мной.
Крестьянин зашагал вниз по склону холма, Тарен и Гурги поспешали за ним. Гурги часто оборачивался и грозил кулаком в сторону ускакавших всадников, а Тарен плелся молча, погруженный в глубокое отчаяние от потери Мелинласа и горькие думы о том, что поиски увенчались пока лишь потерей коня да приобретением синяков и ссадин. Ломило кости, ныло все тело. Вдобавок к его мрачным мыслям помрачнело и небо, сгустились и потемнели облака, хлынул проливной дождь. К тому времени, когда они наконец добрели до хутора, Тарен насквозь промок и с ног до головы был заляпан грязью.
Аэддан жил в скромной мазанке, однако Тарена удивили чистота и уют, а главное – красивая и прочная мебель. Никогда прежде не доводилось ему пользоваться гостеприимством придайнских крестьян, и он оглядывал все здесь, как путешественник, попавший в неведомые края. Теперь, внимательнее присмотревшись к Аэддану, Тарен видел на обветренном лице этого человека честность и добродушие. Крестьянин тепло улыбнулся ему, и Тарен, несмотря на боль
