манифестации.
Юмор не создает целостной картины мира. Сатира её уничтожает.
Прятаться от мира надо там, где ты «не существуешь», т. е. в гуще мира, в его «толпе».
Для китайского мышления категории «дальнего» и «далекого» имеют первостепенное значение как атрибуты «Единого». «Ближнее» предполагается существованием «Единого» и в этом качестве в него входит. Отсюда, интерес к личности проявляется лишь в связи с приобщением к «Единому».
Для русского самопознания очевиден абсолютный примат внешней государственности, а не внутренней культурной идентичности. События ХХ века лишь подтверждают тот факт, что русские так и не осознали себя автаркической общностью. Они до сих пор пребывают в состоянии «социального небытия».
«Вечные вопросы» именно потому и остаются вечными, что на них не существует ответа в силу некорректности постановки этих вопросов.
Человек склонен скорее переоценивать свою способность к познанию, чем недооценивать.
Лишь троечники двигаются в истории. Порой весьма активно. А двигают её гении. Иногда, они отличники.
В сущности, родителей и детей ничего не связывает, кроме общих воспоминаний об их детстве.
Время человечества есть дерево, растущее из единого корня, каждая веточка которого оканчивается сухим отростком смерти конкретного человека, но у основания которой обязательно возникает живой побег детской поросли.
Он слишком обостренно воспринимал жизнь, чтобы продолжать жить.
Возвращение иллюзий часто заменяет реальность жизни.
Забыть можно всё, если есть в запасе вечность.
Самоубийца умирает, по крайней мере, трижды: для общества, для себя и для бога.
Безнравственно быть бедным. А жаль …
Интеллектуальное холуйство является родовой чертой российской интеллигенции.
Любовь и смерть идут рядом, погружая сознание в небытие.
Свет в предсмертном туннеле возвращает человека в последний миг его земного бытия к световому шоку, испытанному им по выходе из материнского лона. Между этими двумя вспышками проходит вся жизнь: первый раз – наяву, второй раз – как последнее «прости».
… именно в состоянии наивысшего сексуального экстаза у любовников растворяются барьеры их собственной индивидуальности и они действуют как первичный мужчина и первоженщина, и, в конечном счете, сливаются в невызывающем мыслей экстазе, который растворяет их половую индивидуальность. То есть при каждом оргазме любовная пара, по своему, опрокидывается в исходную точку человеческого существования, отталкиваясь от которой дитя их любви проходит путь эволюции в обратном направлении.
Еще раз: «Нужно радоваться тому, что имеешь, и не сожалеть о том, тем не суждено обладать».
Без денег нет ни милого, ни шалаша, ни рая, – «естественная» мораль нашего «естественного» общества.
Групповые инстинкты до сих пор прорываются через плотный покров индивидуальности,
