был исламистом со стажем, полноправным членом запрещенной организации «Джаванан-и-муслимен»[28], по сути афганского филиала движения «Братья-мусульмане» – и поэтому довольно легко выбился в люди, стал полевым командиром. В Пакистан его отряд – тогда от больше чем ста человек в живых осталось двадцать, их сильно потрепали вертолеты и самолеты-штурмовики – вернулся четыре месяца назад. Здесь он пополнился новыми, прибывшими со всего света моджахедами, в чьих сердцах горело фанатичное желание убивать шурави, перевооружился – американцы как раз доставили новые гранатометы, автоматы АКМ египетского производства и «Стингеры» – и готов был вновь идти в бой. Сам же Барьялай наведался в банк в Пешаваре и с удовлетворением убедился, что американцы не обманули – его счет сильно пополнился. Еще один – два выхода, и он уйдет на покой, уважаемым человеком, купит несколько лавок, возьмет себе пару молоденьких жен и проживет остаток жизни в довольстве и спокойствии.
Последний выход Барьялая в Афганистан был не таким удачным как все предыдущие, он потерял в тяжелых боях почти весь свой отряд. Вышел он, в тот проклятый поход конечно же не для того чтобы воевать с шурави – последний дурак пойдет воевать с шурави. Шурави – это настоящая армия, с танками, с пушками, с вертолетами и самолетами. Попробуешь воевать с ними в открытую – ляжешь без вариантов, тебя просто размажут по скалам, не останется даже могилы. С шурави воевали в основном наемники, да конченные фанатики, которым промыли мозги в медресе. Вот они воевали, убивали и гибли сами – тысячами. Моджахеды же ходили воевать с афганцами, многие из них афганцами не были и не испытывали никакого сожаления вырезали кишлаки – а кто-то настолько ошалел от крови, что воевал с собственным народом, с такими же афганцами как он сам. Они шли убивать, грабить, вырезать партядра[29], уничтожать учителей и врачей. Благословением Аллаха было, если на дороге попадется русский врач или учитель – за их головы платили очень много. Иногда вступали в стычки с отрядами афганской армии и царандоя – те бойцами были трусливыми… даже не трусливыми, просто многие считали грехом стрелять в своих братьев по крови. А вот прямых стычек с русскими моджахеды избегали и воевали всерьез только тогда, когда не было иного выхода, когда надо было защищать укрепленный район, когда выдалась возможность забить колонну, выпустить мины и ракетные снаряды по позициям шурави, или какое то другое дело – быстрое и относительно безопасное. Еще всерьез сражались с щурави племенные ополчения, с которыми не было договоренности о прекращении огня – но только на своей земле, и не за ислам, а за землю. В остальных случаях, столкнувшись с шурави, моджахеды предпочитали бежать.
Вся эта война держалась на деньгах – на больших деньгах, на деньгах потоком текущих из-за границы от США, Китая и богатейших стран Персидского залива. Солдат правительственной армии и Царандоя получал в месяц жалование примерно полторы тысячи афгани. А если человек вступал в отряд моджахедов – то ему сразу в качестве пособия выдавали пятьдесят-семьдесят
Джаванан-и-муслимен – мусульманская молодежь – запрещенная экстремистская организация, существовавшая в действительности. С нее по сути начиналось исламское сопротивление в Афганистане. Все – и Раббани и Хекматиар и Халес и другие прошли через нее.
Партядра – одной из ошибок НДПА в Афганистане было стремление установить свою власть даже там, где ее не было никогда даже при короле и Дауде. С этой целью организовывались партядра, они посылались в кишлаки и уезды, тем самым создавая фактор раздражения для местных жителей и служа мишенями для духов. Если бы была принята более разумная политика – создать несколько укрепленных районов и оттуда действовать – потерь было бы намного меньше, и среди афганцев и среди русских – а моджахеды таких успехов не достигли бы. Но даже при всем при этом моджахеды на одного убитого русского теряли двадцать-тридцать своих.
