современные исследования, уже ставшие эталонами исторической науки, покрывают не больше двух-трех мест. Глобальная история, следовательно, не является синонимом макроистории. Наиболее интересные вопросы часто возникают на пересечении глобальных процессов с их локальными воплощениями.
При этом, однако, глобальная история – это не только «всего лишь один из подходов»: его нельзя применять безоглядно; для одних периодов, мест и процессов он окажется гораздо эффективнее, чем для других. Любая попытка глобальной контекстуализации должна предваряться оценкой степени применимости метода в данной области. Последствия краха венской биржи в 1873 году несопоставимы с последствиями экономических кризисов 1929 или 2008 года: степень экономической и медийной интеграции в 1870–е годы еще не достигла того уровня, к которому она подойдет в XX веке. В этом отношении глобальная история как подход часто оказывается внутренне связана с представлениями о том, насколько межгосударственные структуры способны влиять на те или иные события и общества. Мы вернемся к этому вопросу о сложном взаимодействии процесса и подхода в последующих главах[22].
Диалектика отношений подхода и процесса – непростой вопрос. С одной стороны, представлять в глобальном ракурсе чайную торговлю имеет больше смысла для 1760–х годов, чем для Средневековья – эпохи, когда глобальные динамические факторы не оказывали такого влияния. С другой стороны, глобальные связи, судя по всему, необыкновенно важны для современных историков в нашем глобализированном настоящем – гораздо важнее, чем для тех, кто работал несколько десятилетий назад. Как ни странно это может показаться, в результате применения глобального подхода XVIII столетие предстает более «глобальным», чем оно было на самом деле. Таким образом, глобальные ракурсы и ход глобальной интеграции связаны неразрывно[23].
С эвристической точки зрения, однако, различать подход и процесс весьма существенно. В конце концов, подход куда «моложе» процесса: глобальная история как научная парадигма – сравнительно новое явление, в то время как процессы, которые она изучает, уходят в далекое прошлое. А если две хронологии не совпадают в точности, то при анализе их целесообразно разделять. Более того, поскольку наша дисциплина все еще находится в процессе становления, то историки, желающие применять глобальный подход, должны всегда помнить о методологии, и в последующих главах мы будем уделять этому вопросу большое внимание. Недостаточно предположить, что «где-то в мире» идет некий процесс, важно задуматься над методологическими проблемами его раскрытия, как и над тем, что следует из нашего выбора.
Обещания и пределы
Интерес к глобальной истории вряд ли уменьшится в ближайшее время, и он уже способствовал многим важным переменам в исторической науке. Свидетельством этого является то, что ведущие
См. очень полезное обсуждение:
Такая двойная рефлексивность – эпистемологическая основа
