бешенстве Логейн метнулся к Гарету, схватил его за плечо, рывком развернул к себе.
– Отец… – Он выделил это слово тоном, недвусмысленно говорившим: «выслушай меня». – Мы… ему… ничем… не обязаны.
Лицо Гарета стало печальным, и он мягким, почти ласковым движением снял руку Логейна со своего плеча. Сын не сопротивлялся, и ярость отхлынула от лица, уступив место пониманию. Что-то произошло в этот миг между ними, и Мэрик видел это, но что именно – сразу не понял.
– Ты сможешь вывести его? – спросил Гарет.
Логейн словно окаменел, лишившись дара речи, но все же кивнул.
– Погоди! – слабо запротестовал Мэрик, подняв руку. – Ты о чем?
Гарет вздохнул:
– Мы должны спасти вас, ваше высочество. Логейн знает лес как свои пять пальцев. Вы можете на него положиться. – Он стремительно выдернул из ножен меч. – Я задержу их, чтобы вы успели уйти. Я и все, кого мне удастся собрать.
– Ты мог бы пойти с нами, – проговорил Логейн, обращаясь к отцу. В голосе его прозвучала безнадежность.
– Тогда они просто погонятся за нами. Нет, так не пойдет.
Гарет оглянулся на сестру Эйлис. Женщина не сводила с него глаз, по лицу ее бежали слезы.
– Прости, Эйлис. Я надеялся, что у нас выйдет… совсем не так.
Она замотала головой, и глаза ее, хоть и были полны слез, яростно вспыхнули.
– Тебе незачем извиняться передо мной, Гарет Мак-Тир.
Спокойствие Мэрика таяло на глазах. Неужели они и впрямь предлагают сделать то, о чем говорят? До хижины доносились отдаленные крики – и на их фоне замысел Гарета быстро, пугающе быстро обретал плоть.
– Остановись! – крикнул Мэрик. – О чем ты говоришь? Это безумие!
Логейн воззрился на него так, словно единственным безумцем среди них был именно Мэрик, но Гарет шагнул к принцу и положил ему на плечо крепкую ладонь.
– Я когда-то служил твоему отцу. – Голос Гарета был ровен и тверд, и Мэрик широко раскрытыми глазами смотрел на вожака изгоев. – Орлесианцу не место на троне Ферелдена, и, если твоя мать и впрямь мертва, согнать с этого трона узурпатора предстоит тебе. – Он помолчал, стиснув зубы, а когда заговорил снова, голос его срывался от наплыва чувств: – И если я могу тебе в этом помочь, то готов пожертвовать всем, даже своей жизнью.
– Отец… – начал было Логейн, но возражения застыли у него на устах, когда Гарет повернулся к нему.
Мэрик ясно видел, что отец Логейна непоколебим в своем решении, и Логейн, вероятно, понял то же самое. И все же он кипел от возмущения, злясь на отца за то, быть может, что Гарет был чересчур щедр с чужаком, с тем самым человеком, который навлек на них беду. Мэрик знал, что не может его за это упрекать.
– Логейн, дай слово, что будешь защищать принца.
– Я не могу тебя бросить! – вспыхнул Логейн. – Вот так прямо взять и бросить – не могу…
– Сможешь. Дай слово, Логейн.
Тот побелел
