и ничем не напоминал более поздний «сай» конца XIV–XV вв., сорт шелковой материи с золотыми узорами, пользовавшийся повышенным спросом у кавказской знати[596].
Первые сведения о присутствии итальянских шелковых материй на рынке Кафы относятся к 70-80-м гг. XIV в. Это – тафта вишневого, лазоревого и других благородных цветов. Затем это – велюр кремозинового тона и камокат, вытканный золотом[597]. Собственно, сами эти названия могут еще вызывать сомнение в итальянской принадлежности перечисленных сортов материй. Только в одном случае итальянское происхождение обнаруживается вполне определенно, стоит лишь вспомнить упоминание кружевной накидки из шелка и золота флорентийской работы[598].
Из Кафы изысканные итальянские ткани из шелка и парчи отправлялись в Солкат, на Кавказ, в Литву и Московию[599]. Это находит подтверждение в археологических исследованиях, в частности, в находках фрагментов цветного, златотканого шелка итальянского производства в инвентаре Белореченского и Борисовского могильников около Геленджика, на Царевском и Селитренном городищах, где находились столицы татарских ханов[600]. Сохранившиеся инвентарные описи имущества великокняжеского двора, древнерусских церквей и монастырей убеждают в том, что итальянская парча была известна в XV в. в Москве и других северных городах. Итальянская белая камка с плетеным из золота и серебра кружевом послужила материалом для торжественной фелони игумена Троице-Сергиевской лавры Никона († 1428)[601], вызывая в памяти образы ренессансных художников, как например, Карло Кривелли. Венецианская камка украшала ризы Тверского и Ярославского архиереев[602]. Из итальянского бархата и камки сшиты более трети вещей в гардеробе Ивана III[603]. В какой-то мере, это отразило предпочтения московской знати XV в. на импортные шелк и парчу итальянского производства, не только унаследовавшего лучшие традиции восточного шелкоткачества, но и обогатившего их новыми достижениями в златопрядении.
Однако приведенная характеристика будет не полной, если не отметить импорта в Кафу текстильного сырья. Подобные факты еще не получили должного признания в современной историографии. Судя по коммерческим книгам[604], в Кафу ввозился из Восточного Средиземноморья сирийский хлопок в клоках и пряже, считавшийся лучшим в то время. Русские источники XV в. знали «клупчатую бумагу», все тот же хлопок в тюках, привозившийся в кафский порт из Шама, то есть из Сирии[605]. В нотариальных актах Кафы назывались не только льняные ткани северного и южного происхождения, но и сырой лен, упакованный в мешках[606].
В еще больших количествах ввозился шелк-сырец и окрашенная шелковая пряжа, и западноевропейские историки не всегда правы, считая, что вся эта продукция подлежала реэкспорту в Западную Европу. Документы показывают, что часть шелка, в особенности, из наиболее близких шелководческих областей, Кавказа, Закавказья
Studi е documenti su Genova е Г Oltremare / A cura di
Studi e documenti su Genova e l’ Oltremare / A cura di
Государственный исторический музей. Отдел тканей: [каталог]. – М.: ГИМ, 1968. – С. 6–7; Опись домашнего имущества Ивана Васильевича // ВИМОИДР. – М., 1850. – Kh.VII. – С. 1–46.
Points de vue sur relations économiques des occidentaux avec les pays d’Orient au Moyen Âge / Pub. par
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот.
Vicina. T.I. Contributions à l’ histoire de la domination byzantine et du commerce génois en Dobrogea / Ed. par
