молчать. Да, конечно, никому. Илюше тоже.
Ося еще некоторое время слушал невидимую собеседницу и повесил трубку в состоянии тяжелого раздумья.
– Ты знаешь, где сейчас твоя Мэра? Знаешь? Она в тюрьме.
– Как в тюрьме? Где?
– У вас в тюрьме. Но это – страшный секрет. Никто не должен знать. Иначе Моргулисам будут большие неприятности. Для бизнеса это – не подарок.
– А за что?
– Какие-то их дела. Бэлла точно не знает. Но она в тюрьме. Аркадий, я тебя прошу, не связывайся.
– Как это не связывайся? Тогда они решат, что я что-то знаю. А так – приехал, как договорились. И еще на такси, – боль финансовой потери пока не отпускала.
– Не связывайся. Бэлла так советует. Иди себе, погуляй по городу. Подожди, пока они разберутся. Подумаешь, сорок марок.
– Одно другому не мешает. Я буду гулять. Но поймите, я должен выяснить, что с моей гостиницей. Я ее строил. Знаете, сколько у меня нервов ушло?
– Я знаю Берлин, – вздохнул Ося. – И знаю, что здесь должно быть тихо.
– Будет тихо. – пообещал Аркадий.
На его счастье, Ося оказался страстным поклонником русских газет. Аркадий, как знал, скупил дома, в аэропорту. Так что, покончив с супом, старик погрузился в чтение. События на былой родине волновали его, как если бы они случились здесь, сейчас, прямо под окнами, а не где-то за тысячи километров.
А У. собрался пройтись. Теперь, когда решение было принято, посещение фирмы не стоило откладывать. Жребий брошен. И нужно было следовать ему уже сегодня, пока не угасли разочарование и обида. У, даже прикинул, не захватить ли с собой сумку, будто только с самолета. И прямо к своим клиентам, или кем они ему приходятся. Но, нет. Решил действовать без уловок. Вообще, Аркадий не любил хитростей и вранья, хоть знал, что его самого легко обмануть. Но вранье и хитрость – не его игра. Его козыри – прямота, и, если хотите, упрямство. Может быть, не лучшее, но и не лишнее в делах свойство. Сейчас он пригладил перед зеркалом пробор, глянул в анфас требовательным взором, остался удовлетворен, навесил на кисть руки сумочку (такие на родине называют пидорасточка) и решительным шагом отправился по делам.
Время шло к вечеру. Нужно было спешить, успеть к концу рабочего дня. Дорогу он из Оси выжал, как старика не корежило. Не хотел говорить. И адрес уточнил. Так что отыскать было не трудно. И, действительно, оказалось недалеко, даже странно по масштабу огромного города. От старых стен подъезда шел сырой дух погреба, вполне схожий с отечественным. Бедность и убожество везде одинаковы, по крайней мере, близки по ощущениям. Дверь на втором этаже была сплошь заклеена сигаретными этикетками, правильно, Ося так и сказал – оптовая продажа сигарет, еще этаж вверх, и вот она – фирма. Сбоку, рядом с дверью значилась фамилия. MORGYLIS. Сюда. Аркадий постучал и, поскольку приглашения не последовало, толкнул незапертую дверь, вошел.
Прихожая была знакомого канцелярского вида с круглым
