спецслужбами, стало утверждение Шишкина об участие агента иностранного отдела ОГПУ Якова Блюмкина в экспедиции Рериха в период 1924–1925 годов на ее гималайском маршруте. С целью придания своей клевете правдоподобия Шишкин пошел на явный подлог содержания исторических документов. Он сослался на документы военного архива, содержание которых представил как доказательство участия Блюмкина в экспедиции. При проверке нашими сотрудниками архивных документов, на которые ссылался Шишкин, было установлено, что они содержат совсем другую информацию.
Блюмкин никак не мог находиться в экспедиции Н.К.Рериха. Это не только противоестественно с точки зрения нравственных и моральных принципов, так как террорист-предатель, каковым являлся Блюмкин, не имеет ничего общего с Рерихами. А Шишкин представил Блюмкина соратником Рериха. Блюмкин не мог находиться в экспедиции Рериха и потому, что в это время активно действовал в Москве и оставил после себя достаточно доказательств, обнаруженных нами в архивах, которые убедительно свидетельствуют, что он в 1924–1926 годах не покидал пределов СССР.
Мы проверили все документы архивов, на которые ссылался Шишкин, и установили, что все они были автором мифа использованы исключительно с целью фальсификации. Метод все тот же: берется историческое событие и под него подбирается некий архивный документ, а затем эти события автор фальсификации определенными приемами связывает с Рерихом и делает вывод, который не должен, с его точки зрения, подвергаться сомнению. Все эти ухищрения Шишкина были раскрыты, а он сам был изобличен в подлоге исторических документов, о чем мы много раз писали в наших публикациях. Видимо, поэтому Шишкин вынужден был прекратить свою деятельность, опасаясь повторного решения суда, уличающего его во лжи.
Но ему на смену пришел более талантливый фальсификатор, который, используя весь арсенал своего предшественника, значительно его пополнил. Я имею в виду В.А.Росова.
Собрав все небылицы о Н.К.Рерихе, он представил их в виде своей докторской диссертации, в которой поставил перед собой цель изменить наше представление о Н.К.Рерихе и его Центрально-Азиатской экспедиции. Вот выдержки из его диссертации, доказывающие это:
«Дальнейшие записи позволяют расширить наши представления, поменять акценты и увидеть в художественно-археологической экспедиции совсем иное явление» [2, с. 117–118].
Диссертация Росова (внимание, цитата): «<…> подводит черту под прежними оценками “художественно-археологических” экспедиций академика Рериха, бытующими по сей день в научной и популярной литературе» [2, с. 129].
Жонглируя историческими фактами, умело вплетая в них свой вымысел, Росов настойчиво пытается заставить нас «поменять акценты» и навязывает нам свою мысль о том, что Центрально-Азиатская экспедиция выполняла геополитические задачи с целью изменения политической ситуации в Центральной Азии, а вовсе не являлась научно-культурным творческим действом Николая Рериха.
Приведу некоторые
