чистые формы Мира Надземного, трансмутируя грубые свойства разных энергетических слоев материи земного плана, в том числе искажения и нагромождения культурно-исторических и религиозных сфер сознания народов, в светоносные лучи, оздоровляющие жизнь. Корень его научного творчества был закален особым чувством поступи и преемственности времен, чему способствовал археологический и исторический опыт. Владение рисунком, композицией в живописи, ритмами белого стиха и кристаллизованной точностью мысли писателя, и даже его знания юриспруденции, помогали структурообразованию и гармоничному сочетанию форм, рождаемых мыслетворчеством и воплощаемых пером, кистью и высшим искусством строить человеческие отношения. Огонь магнита его сердца был связан с глубокой сопричастностью общечеловеческой Культуре.
Его картины имели метахудожественное выражение, алхимическое искусство владения красками давало ему редчайшую способность так сочетать их химизм с огнями чистой и возвышенной души, что живопись становилась живым воплощением конденсированных кристаллов невидимого Света.
Младший сын Рерихов Святослав Николаевич продолжил это алхимическое живое искусство отца не только в своих прекрасных полотнах, статьях и выступлениях, но и в научной деятельности института «Урусвати», где он руководил отделом, занимающимся естественными науками – ботаникой, фармакопеей, минералогией, химией и т. д. И в своем художественном творчестве, и в научных исследованиях С.Н.Рерих низводил Свет горний в красочные образы на полотна и насыщал животворной энергией конденсированного астрального Света эмульсии, бальзамы и особые химические составы.
Будучи великим художником, С.Н.Рерих умел оценить, как сказывается внесение новой краски, наложение светотени или появление новой детали на общий вид полотна. Точность выражения в мысли, слове, жесте, чувстве для него была сравнима с мастерством художника, заботящегося о гармонии всех составных частей картины. Обладая высокими качествами синтеза, он сознательно и одухотворенно продолжал творения Природы в своем научном и художественном творчестве, следуя в этом заветам мастеров Возрождения. Чувствуя ответственность за все проявления, он хорошо знал о наслоениях психической энергии, надолго запечатлевающей все события. Он считал великие произведения искусства «кладовыми громадных энергий, которые могут активизировать и изменить миллионы зрителей и повлиять на бесчисленные поколения через весть красоты, излучающуюся из них» [12, с. 6]. Конечно, при этом он прекрасно понимал, что учить других надо на собственном примере, и поэтому внутренняя духовная работа становилась для него все более определяющей. Серьезно занимаясь изучением алхимии и астрологии, он считал духовную алхимию самой главной. Как Парацельс и его последователи, он изучал возможности применения алхимии и астрологии в медицине. Он знал, что приближение новых энергий к земле помогает процессу внутренней
