он себя чувствует?
– Если не ошибаюсь, его сейчас осматривает профессор Маньен.
– Его оперировали?
– Кто вам сказал об этом?
– Не помню… Я полагал…
В здешней больничной атмосфере Мегрэ чувствовал себя не в своей тарелке и даже немного робел.
– Под какой фамилией он у вас значится?
– Под той, что стоит в его удостоверении личности.
– Оно находится у вас?
– Могу показать.
Сестра зашла в маленький кабинет за стеклянной перегородкой в конце коридора и тотчас вернулась, неся засаленное удостоверение личности, еще влажное после пребывания в водах Сены.
Фамилия – Келлер.
Имя – Франсуа Мари Флорантен.
Профессия – старьевщик.
Место рождения – Мюлуз, Нижний Рейн.
Согласно документу, Келлеру минуло шестьдесят три года и проживал он в Париже в меблированных комнатах на площади Мобер. Мегрэ хорошо знал эти номера: их часто указывали как официальное место жительства многих клошаров.
– Он пришел в сознание?
Сестра хотела было забрать удостоверение, но комиссар положил его к себе в карман, и она только недовольно проворчала:
– Это не положено. По правилам…
– Келлер лежит в отдельной палате?
– С какой стати?
– Проводите меня к нему.
Сначала она заколебалась, но в конце концов уступила.
– Вам все равно придется поговорить с профессором.
Пройдя впереди Мегрэ и Лапуэнта, сестра распахнула дверь, за которой виднелись два ряда коек, занятых больными. Большинство из них неподвижно лежали с открытыми глазами, а двое или трое в больничных халатах стояли в глубине палаты и о чем-то тихо переговаривались.
Возле одной из кроватей, как раз в центре комнаты, десяток юношей и девушек, одетых в белые халаты и шапочки, окружили коренастого человека с подстриженными ежиком волосами. Он тоже был в белом халате и, судя по всему, проводил с ними занятия.
– Сейчас профессору нельзя мешать. Как видите, он занят, – заметила сестра.
Однако она подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Профессор взглянул на Мегрэ и продолжил свои объяснения.
– Профессор освободится через несколько минут, – сказала сестра. – Он просит вас подождать у него в кабинете.
И она провела их в маленькую комнату, где было всего два стула. На письменном столе в серебряной рамке стояла фотография женщины с тремя детьми, тесно прижавшимися друг к другу.
Мегрэ, поколебавшись, выбил трубку прямо в пепельницу, полную сигаретных окурков, и снова ее набил.
– Простите, что заставил вас ждать, господин комиссар. Когда сестра доложила мне о вас, я был несколько озадачен… В конце концов…
Неужели он тоже скажет: «Ведь это всего лишь клошар»? Нет, не может быть!
– …в
