же папиллярные мышцы, гоняющие кровь с помощью клапанов, истончаются, и происходит разрыв. Но только не в этих случаях. Визуально папиллярные мышцы неопознанных трупов не имели истончения, их точно разорвало от слишком сильного натяжения. Будто кто-то нарочно натягивал их до того предела, когда их собственной эластичности стало недостаточно, и произошел взрыв.
– Два случая из двух. Это не может быть простым совпадением, – громко произнес Юрков. – Я слишком давно занимаюсь этим делом, чтобы верить в подобные совпадения. Вопрос в другом: что тебе с этим знанием делать?
Но, задавая этот вопрос, он уже знал, как поступит. Лев Гуров – вот его ответ. Утром свяжется с ним и переложит ответственность на его плечи. А почему нет? В конце концов, это работа полиции, а Гуров и есть полиция. Он занимает пост старшего следователя по особо важным делам на Петровке и получает за это деньги. К тому же он – давний друг Юркова. Когда у него возникает в этом необходимость, Гуров без зазрения совести пользуется знаниями и личным временем патологоанатома. Почему бы теперь ему не воспользоваться профессиональными навыками друга? Все логично, а главное, честно.
Приняв решение, Юрков успокоился. Помывшись, он вызвал Мироныча, переместил с его помощью тело неизвестной в холодильную камеру и отправился домой. До начала новой смены оставалось не больше двух часов, но квартира Юркова находилась в двух шагах от его работы, а спать он предпочитал в собственной постели, пусть даже на сон отводилось совсем немного времени.
На этот раз уснуть ему так и не удалось. Не помогли ни домашняя обстановка, ни чай с медом. Мысли упорно крутились вокруг неизвестной. Внешнее сходство с женой разбудило воспоминания. С Катериной Юрков прожил больше тридцати пяти лет, и то обстоятельство, что с момента ее смерти прошел не один год, ничуть не повлияло на его отношение к жене. Он все еще был ее мужем: носил рубашки, которые она для него покупала, повязывал к ним галстуки по ее выбору, на завтрак делал бутерброды с ее любимым сортом сыра, а к ужину готовил овощное рагу по ее фирменному рецепту. И каждый вечер, перед тем как отойти ко сну, держал перед ней отчет обо всем, что произошло за день.
Если день выдавался скучный, то и отчет много времени не занимал, но если происходило что-то, что задевало его чувства, что-то выходящее за рамки привычного, рассказ получался обстоятельный. И всякий раз Юрков пытался представить, что бы сказала жена в том или ином случае. Чаще всего она произносила банальную фразу про то, что все люди смертны, и, раз уж это произошло, следовательно, пришло время. Но про рыжеволосую девушку она бы так не сказала. Она бы сдвинула свои тонкие брови и, покусывая нижнюю губу, произнесла бы: «Дорогой, ты не можешь пройти мимо. Ты просто обязан выполнить свой долг». И все. Без комментариев, без подсказок и наставлений. Думать о том, каким образом долг будет выполнен, полагалось самому Юркову…
Проворочавшись два часа кряду, он вылез
