богов.
Она рассказывала ему о стоглазом Святовите, который жил на небе и почивал на облаке, сотканном из дыма очагов, а когда очаги погасли, упал в море и утонул. И теперь видны только его когти. Здешние думают, что это острова, а это вовсе не острова, а его когти. Святовит пытался вылезти из моря, но вода давила, не отпускала, пока он не утонул, но есть еще места на острове, где чувствуется его сила. Мальчик мотал головой, делал вид, что не понимает, но прекрасно знал, что мать говорит о роще каменных дубов. Однажды вечером он за ней проследил: прокрался через подлесок, залег под кустом ежевики и смотрел, как она собирает на прогалине хворост. В центре рос огромный дуб, высокий-высокий, выше окружавших его буков, и его толстые тяжелые ветви свисали почти до земли. Он видел, как мать, наклоняясь и выпрямляясь, приближалась к дубу. Волосы у нее были темные, темней, чем у всех, кто жил на острове. Она выкрикивала какие-то непонятные слова. Он пополз назад, не спуская с нее глаз, а потом уже видел только темную крону дуба да что-то светлое, обвившееся вокруг его ствола. Тогда он повернулся и убежал.
Как-то раз мать сказала, что раньше Святовит правил всем островом, да и материком тоже. Люди, ему поклонявшиеся, построили здесь огромный город, но была сначала война, а потом та самая буря. Город звался Винетой.
После этого она рассказала обо всем, и он много раз просил ее рассказывать снова. Мать никогда не отказывалась, так что он выучил эту историю наизусть. Он принялся прочесывать северную оконечность острова, рыскать по песчаному пляжу под недремлющим оком монастыря, воздвигнутого на высоком берегу, – тот мрачно взирал на морские дали. Рыбаки редко забрасывали сети в тамошних водах. Когда отец Эвальда сказал, что они возвращаются оттуда без улова, а часто и с порванными снастями, он подумал, что это Святовит разрывает сети и пожирает улов. На берегу он находил один только выброшенный прибоем лес да крабов. Он пытался представить себе, на что похож Святовит, ведь если один коготь бога размером с весь остров, тогда Святовит больше всего на свете – кроме неба и моря! Он бросал камнями в коз, пока пастух не прогонял его прочь, глядел, как идут по Ахтервассеру гребные лодки[5], мочился в прудик за домом пастора Ризенкампфа, и в конце концов пруд завонял. Святовит и Винета – это были его главные тайны.
Как обычно, он ждал под буками. Несколько человек закатывали в сарай бочки с рыбой, Эвальд тоже там слонялся. Когда мужчины скрылись в сарае, он помахал Эвальду, и тот помчался к нему. Эвальд запыхался, однако даже не остановился перевести дух, а молча схватил его за руку и потащил в лес. У Эвальда имелась тайна куда занятнее, чем угри да колюшка.
Они бежали и бежали, мимо сельдяного навеса, мимо Ронсдорфовой пасеки, потом Эвальд остановился и сказал, что сейчас покажет лучшую свою тайну, но только чтоб никому больше – пусть он поклянется. Он энергично закивал: конечно никому, – да и рассказывать-то было некому.
Они снова помчались – мимо монастыря, потом
