о известная народная мудрость, как нельзя лучше характеризует то, что произошло с бизнесменом средней руки – Иваницким Алексеем.
Алексея обвиняют в убийстве лучшего друга и компаньона, сажают в тюрьму на двенадцать лет. Он теряет свой бизнес, но… жизнь, как говорится, полна неожиданностей. На своём нелёгком пути он встречает настоящих друзей. Часть первая
ЗАКЛЮЧЁННЫЙ № * * *
Выбирай себе друзей не по красоте лица
или тугому кошельку. Выбирай по преданности и бескорыстию!
Автор
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Самодельные, подбитые камысом, широкие лыжи, резво перемещали меня по ровной глади замёрзшей реки. Я бежал по хорошо накатанному чужому следу, который всё дальше и дальше уводил меня от лагеря, охранников и собак.
Сверху, над головой, в глубине антрацитового неба, ярко мерцали зимние звёзды. Их было много, так много, что, казалось, над головой не небо, а звёздный ковёр. На небе – ни тучки. Было время полнолуния, но луна ещё не выплыла из-за горизонта, и я ориентировался только по едва заметному, чуть тёмнеющему лыжному следу.
Было, наверное, градусов пятнадцать-двадцать мороза, и старенький шарф, прикрывающий почти всё лицо, кроме щелки для глаз, мало помогал. Мороз обжигающими иголками проникал во все щели моей, не очень-то приспособленной для такой погоды, одежды. И, чтобы не замёрзнуть окончательно, я продолжал работать ногами и отталкиваться подобранной на льду сучковатой палкой.
Вокруг темно, но моя фигура, я это хорошо представлял, чёрным пятном выделяется на белом снегу, и я всё время непроизвольно ожидал окрика «Стой, буду стрелять!», или того хуже – автоматной очереди без предупреждения.
За ночь мне нужно было преодолеть километров сорок пять, чтобы успеть добраться до ближайшего кордона и там укрыться в домике Захарыча на день, на два – как получится. И, я старался, старался изо всех сил. Пар валил изо рта, намерзал на отросшей бороде сосульками, а телу постепенно становилось всё теплее, но и усталость с каждым часом всё больше одолевала меня. Не думал я, что так ослабел за время «сидения» в ЗОНЕ, с огорчением подумал я, продолжая продвигаться вперёд.
Небо над головой медленно-медленно поворачивалось вокруг какой-то своей, только ему известной оси, и звёзды так же медленно смещались со своих мест.
Я уже не бежал, а шёл, с трудом переставляя ноги, и только усилием воли заставлял себя продолжать идти. Всё чаще я стал терять равновесие и падать, не помогала даже палка. Я был на пределе своих физических сил.
Ещё немного, ещё один шаг, уговаривал я себя, иначе… вся моя затея с побегом, превратится в пускание мыльных пузырей.
С трудом поднявшись после очередного падения, я вдруг обнаружил, что вокруг меня посветлело. Не так чтобы очень, но я стал чётче различать и лыжню и покрытые снегом крутые берега покрытой льдом и снежными наносами, реки.
Начался поздний зимний рассвет, и я вдруг отчётливо понял: мне не успеть к кордону, и на белом просторе реки моя человеческая фигура будет отчётливо видна с любого берега. Любой нечаянный зритель мог увидеть меня и у него, как у любого нормального человека, мог возникнуть вполне резонный вопрос – откуда я здесь появился? Что за идиот бегает ночами по реке?
Надо было принимать срочные меры, и как можно скорее.
Оглядевшись по сторонам в поисках подходящего укрытия, я двинулся в сторону правого, ярового, более крутого берега, возвышавшегося метра на полтора-два над уровнем замёрзшей реки.
Я надеялся, что там будет снежный нанос достаточный высоты, чтобы вырыть в нём лисью нору, залезть в неё и переждать светлое время суток, а заодно, дать отдых натруженным мышцам. Единственное, чего я боялся – замёрзнуть в норе, но Захарыч, прощаясь со мной, когда я засомневался, что в своём тюремном прикиде я не превращусь в ледяную глыбу, серьёзным тоном сказал: «Лёша, а ты закрой отверстие норы снежными кирпичами, вот и не будешь страдать от холода», и привёл мне в пример зимовку медведя в берлоге…. Тебе ещё жарко будет, добавил он улыбнувшись.
Ага, с лёгкой усмешкой подумал я, вспомнив совет Захарыча, сейчас на большее у меня не хватило сил, если бы на моём теле наросло столько жира, как на нём, я бы тоже не боялся холода, а тут, посмотрите на меня – кожа да кости.
Я оказался прав, или мне просто повезло. Наметённый сугроб был достаточно большим, чтобы в нём вырыть укрытие-берлогу.
Достав из заплечного мешка небольшую, изъеденную ржавчиной и совершенно без ручки лопатку, я приступил к приготовлению лежбища. От усталости руки плохо слушались меня, и я с трудом вгрызался в спрессованный и обледеневший сугроб. Часто у меня наступало полуобморочное состояние, а в глазах темнело. Тогда я прекращал работу и отдыхал,
