не влияло, и жить не мешало.
Например, музыка. Несмотря на старание и прилежание, я остался музыкальным балбесом. Научиться чувствовать красоту музыки оказалось труднее, чем штудировать словари, и я застрял где-то на уровне «Ой мороз, мороз» и «Гоп со смыком». Между тем, у меня приличный музыкальный слух, что зафиксировано скрипачом профессионалом, на пенсии подрабатывавшим учителем пения в нашей школе. К делу я подошёл серьёзно и основательно. Начал с консультаций у этого преподавателя и строго следовал его рекомендациям, даже пел в школьном хоре, правда недолго. Человек он был добрый и пытался искренне помочь, но что-то не клеилось. Сокрушенно вздыхая, он, бывало, говорил:
– Деревянный ты, Родион. Вот есть художник, а есть фотограф, так ты в музыке фотограф, внешнее схватываешь. Память у тебя хорошая, и слух имеется, ты даже можешь научиться играть на чём-нибудь, но играть ты будешь механически, попугайски, без души.
– А что же делать?
– Слушай классическую музыку, да любую, впрочем. Много слушай, возможно, понимание пробудится и почувствуешь.
Источников настоящей музыки было не густо. Радиопередачи и музыкальные фильмы я старался не пропускать, но самым доступным и простым средством оказались грампластинки. И всякими путями я начал из них создавать свой фонд. В ту пору у народа этого добра было навалом. Стоили пластинки недорого, и их частенько выписывали целыми партиями через посылторг. Я их выменивал у знакомых ребят на резину для рогаток, пули, порох и прочий дефицит. Вот диалог моих приятелей:
– Привет, Юрка!
– Здорово, Мерин.
– Слушай, у тебя дома пластинки есть?
– Имеются.
– Много?
– Да. Немало всяких.
– Так, может, там есть этот… Брамец, нет, Брамс?
– Не знаю. А чё это? Танец?
– Нет, это человек. Композитор. Классный, нет, классический. Сходи домой, посмотри.
– А зачем он тебе?
– Да это не мне. Это Родьке. Он пообещал мне за этого Брамса новый отражатель на «Даймона». У него уже много этих, классических. А какие у них фамилии чудные! Хочешь – верь, хочешь – нет, но сам читал. Только подумай – Мусорский. Ну, Глинка и Сметана еще куда ни шло, так есть Страус, Глюк, Бах, а один так совсем Глист. Или Лист? Не, наверно, Глист. Вон по Кирова Червяковы живут, фамилия понятная, а что за фамилия Лист? Таких и не бывает.
– Много ты понимаешь, какие фамилии бывают. Если б я тебя не знал, то тоже подумал бы, что не бывает фамилии Мерин.
– Тут особый случай, потому что моя фамилия искусственная.
– Это как?
– Да вот так. Дед мой старый ещё при царе жил. Он мне и рассказал про этот дурацкий случай. Все наши предки от века были Тюрины. А когда дед паспорт выправлял, то у писаря с похмелья буквы в глазах мельтешили, вот он их и перепутал, и вместо Тюрин получился
