не смей отираться возле моей сестренки.
Я сдержалась, не улыбнулась старой шутке, потому что Тайлер ступил на скользкую почву. Неважно, что у него в пикапе девчонка. Стоило мне вернуться – и все повторялось. Неважно, что я неминуемо уезжала, а он упорно оставался. Что мы никогда не обсуждали ни прошлое, ни будущее. Что он ради меня от чего-то отказывался, а я делала вид, будто не замечаю.
– Тайлер, я помолвлена.
Вымученная скороговорка:
– Дэн мне сказал.
Он бросил взгляд на мою руку, на неокольцованный безымянный палец. Я потерла место кольца большим пальцем.
– Оно на прикроватном столике. Боялась запачкать.
Фраза получилась исполненной абсурда и пафоса, и вообще всего, что Тайлер не терпит в девушках и помолвочных кольцах. Он рассмеялся.
– Раз так, покажи.
Прозвучало как вызов.
– Тайлер…
– Ник…
Я вытряхнула кольцо себе на ладонь и бросила Тайлеру. Он повертел его, на миг округлил глаза.
– Вещь стоящая, Ник. Значит, все серьезно. И кто счастливец?
– Его зовут Эверетт.
Тайлер снова хохотнул, я закусила губу. При знакомстве с Эвереттом я о том же подумала: имя вполне для парня из Лиги Плюща, партнера в папочкиной адвокатской конторе. Знаем таких. Еще бы не знать. Но Эверетт меня тогда удивил. И продолжал удивлять.
– Значит, его зовут Эверетт, и он подарил тебе это кольцо, – сказал Тайлер. – Понятно. Когда свадьба?
– Дату еще не выбрали. Успеется.
Тайлер кивнул и метнул мне кольцо. Словно монетку. На землю – орел или решка? В колодец – с загаданным желанием. Куда подальше – на хорошую погоду.
– Надолго приехала? – спросил Тайлер, когда я положила кольцо обратно в тарелку.
– Не знаю. Как получится. Отпуск до сентября.
– Значит, пересечемся еще.
Он был на полпути к двери. Я махнула на окно.
– Я ее знаю?
Тайлер повел плечами.
– Это Аннализа Картер.
Так вот почему он ехал мимо. Картеровский участок примыкает к нашему, Аннализа – их старшая дочь. Изрядно младше нас.
– Ну и сколько ей – тринадцать?
Тайлер рассмеялся, будто насквозь меня видел.
– Пока, Ник.
Аннализа Картер запомнилась мне своей большеглазостью. Огромные, ланьи глазищи; вечно невинный, вечно изумленный вид. Глаза такими и остались. Аннализа высунулась из окна, зафиксировала взгляд на мне, моргнула, словно призрак увидела. Я подняла руку – типа, привет; затем вторую – типа, невиновата.
Тайлер сел за руль, напоследок махнул на мое окно.
Что она за человек сейчас, когда ей двадцать три? Я ее воспринимала тринадцатилетней. Тайлеру в моих глазах вечно было девятнадцать, Коринне – восемнадцать. Оба законсервировались в миг, когда все изменилось. Когда Коринна исчезла. А я – уехала.
