да и сорвется с языка: «сам не знаю, что говорю», «слов не хватает», «все чувствую, а сказать не могу» – и это про самих себя!
Мы не можем попросить божью тварь поговорить, но можем понаблюдать за ее поведением. Можно ставить разумные вопросы, проводить правильные исследования и прийти в конечном итоге к большему пониманию. Эйнштейн изучал с таких позиций Вселенную и кое-чего достиг. Ньютон по такому принципу подходил к физике. Дарвин – к филогенетическому дереву жизни. Вряд ли Галилей жаловался знакомым, что планеты с ним не разговаривают. Что характерно, никакие астрономические расстояния, на которые удалены от нас светила, не заставят нас заподозрить в их поведении хотя бы намек на способность мыслить или чувствовать. У животных же, напротив, эта способность очевидна, потому что они на самом деле мыслят и чувствуют. Но из-за того, что с животными нельзя поговорить, зоологи-бихевиористы сразу вскидывают лапки кверху и заявляют: если мы не знаем точно, что животные мыслят и чувствуют, следует считать, что эти способности у них отсутствуют.
Бихевиористы-антропологи – и в первую очередь, конечно, Фрейд – счастливо избежали подобной смирительной рубашки, поскольку по их теории то, что мы думаем, мы не осознаем, а то, что чувствуем, не вербализируем. На редкость удобные двойные стандарты. С одной стороны, есть точка зрения профессионального сообщества, согласно которой невозможно доказать, что животные мыслят, потому что они не в состоянии выразить этого словами. С другой стороны, не менее профессиональное сообщество полагает, что человек не в состоянии выразить словами то, что на самом деле чувствует. Истина, как обычно, где-то посередине.
Слова – это в лучшем случае набор ярлыков, с которым мы, словно с безразмерным бреднем, подходим к нашему неуемному и вполне себе четвероногому восприятию в надежде выловить и рассмотреть отдельные мысли и чувства. Слова – эскизы реальности, в одних эскизах сходства больше, в других меньше. Вы можете описать желание почесаться, не прибегая к словам-ярлыкам вроде «зуд» или «чешется»? Собака тоже не может, но она начинает чесаться, и мы знаем, что она чувствует. Можно ли передать словами влажность воды? Чувство любви или грусти? Запах снега? Вкус яблока? Для объективного описания этих ощущений слов не существует.
Речь – это попытка мокрыми руками удержать мысли, которые могут выскользнуть в любой момент. Люди не всегда говорят правду, поэтому порой надежнее вообще не обращать внимания на слова, а в поисках истинных чувств собеседника ориентироваться исключительно на язык тела. Иногда слов, что называется, не хватает или их нет вовсе. Необходимость учить иностранные языки говорит о случайной природе слов, о том, что сначала возникает некая мысль, она первична, а слова мы «лепим» на нее потом. Слова совершенно необходимы в качестве инструмента для сложных умозаключений или подробного долговременного планирования («юноше, обдумывающему житье», без них не обойтись). Но думаем и чувствуем мы без помощи
