Продержаться до конца ноября. Вальдемар Вебер

      Старое фото в семейном альбоме.

      В группе детей улыбаюсь вместе со всеми.

      Никому, кроме меня,

      не видны за улыбкой

      та тревога, тот страх,

      та жажда успеха…

      За нею вся жизнь —

      все, что было и будет.

      Каждый из нас знает,

      чего стоит его улыбка

      на групповом портрете.

      Все тот же пух тополиный

      летает-витает на улицах детства…

      И стрижи, и вороны, и старый забор,

      бесконечно кривой и длинный,

      и этот немыслимо дальний простор —

      все отдано мне в наследство.

      Пробираться путем окольным

      и не ведать, что это сон,

      под разрушенной колокольни

      малиновый звон-стон…

      Вечно длящийся миг,

      породнивший

      грезу бдения

      с былью сна,

      годы и дали скрепивший,

      как ласточкина слюна.

      Помню в раннем детстве свою завороженность

      быстрым движением весенних ручьев,

      а по вечерам – их неподвижностью, когда, замерзая,

      они останавливались, словно по чьему-то мановенью.

      Соседка тетя Настя поясняла: тот, кому они повинуются,

      тоже хочет кое-когда поспать.

      И добрая крыша чужбины

      не спасала от ливней

      собственных слез.

      Мне восемь лет.

      Я лежу в траве и смотрю в небо.

      Густая крона с прогалинами

      кажется сетью,

      закинутой в голубое море,

      где живут

      все будущие прекрасные мгновения,

      и выловить их

      ещё предстоит.

      Лежа на просеке посреди земляники,

      я, отрок, слушаю на закате кукушку,

      считаю годы, загадываю судьбу.

      И каждый раз кукушка говорит по-разному.

      Уже не верю ее предсказаниям,

      но впервые думаю о том,

      как живется там,

      где не будет

      ни просеки, ни земляники.

      Подорожник, волшебник,

      мы прикладывали его, пыльный,

      к первым ссадинам и ушибам…

      Всю жизнь потом лечим раны свои

      подорожником детства.

      Льдины рвутся вперед.

      Рычат, расталкивают друг друга.

      «Учись у них жить», —

      говорит мне, пацану,

      капитан спасательной службы.

      Помню тишину, наступавшую

      после ледохода.

      Школьные дневники с плохими отметками

      я зарывал в снег,

      не хотел огорчать родителей.

      Но весной они оттаивали

      и ручьи приносили их к порогу дома…

      На страницы

      со смазанными буквами и цифрами

      отец смотрел грустно, задумчиво —

      как на древние письмена.

      О, оркестры моего детства!

      Духовые, передовые,

      марширующие, мобилизующие…

      Всех заметнее трубачи,

      краснорожие усачи,

      работяги, не ловкачи,

      все серьёзные, даже грозные…

      Поиграют, поиграют,

      а потом плюются, плюются,

      слюну выбивают из мундштуков.

      Свобода —

      это классная руководительница,

      уводившая

Скачать книгу