ction>«это как если бы я возвратился…»
это как если бы я возвратился
в лето и зной олимпийского пинска
горе сыновье и в небе медведь
снова и снова смотреть и реветь
хвойные запахи памяти оной
без потолка и в отсутствии стен
это высоцкий в москве раскаленной
или потом на таити дассен
это как если бы «не было-было»
родина песнями сердце вспоила
чтоб устанавливать с мылом и без
чудо-рекорды июльских небес
это… а рядом во гробе хрустальном
или в дубовом не все ли равно
папа вдруг ставший из близкого дальним
светом автобусным и не темно
«как снегом занесённый куст…»
как снегом занесённый куст
за столько зимних лет
оттают оживут к весне
рассеивая тьму
мои товарищи на вкус
товарищи на цвет
на языке понятном мне
и больше никому
«По дороге без конца…»
По дороге без конца
едем спозаранку.
На коленях у отца
я кручу баранку.
Слева леса непролаз,
справа луг и поле.
И рычит и воет ЛАЗ
будто зверь в неволе.
Пассажиры дремлют и
мчатся без движенья.
От бензина и любви
головокруженье.
В небе рядышком звезда.
Ленинград далече.
До свиданья. До свида…
И до скорой встречи.
«Мир ошибок и милых…»
Мир ошибок и милых
несуразностей – вдруг,
будто банный обмылок,
ускользает из рук.
Проржавевшая шайка,
паутина в печи,
и душа-попрошайка
пересохла почти.
«двенадцать лет и в горле ком…»
двенадцать лет и в горле ком
отвергнут дамой бессердечной
мне безразлично на каком
непонимаемым быть встречной
и заливались соловьи
и перешёптывались с ветром
на языке моей любви
неизъяснимо-безответном
«И не ставя ни в грош…»
И не ставя ни в грош,
он поверить готов
в пионерскую дрожь
патриарших прудов,
в позолоченность риз
тополей и берёз,
где Чайковского из
лебединый вопрос.
Он готов. Он всегда.
Он поставил на риск.
Замерзает вода.
И парит фигурист.
Он летит. И назад
нет пути у него.
Как осенний закат
красный галстук его.
«А скажите-ка, братцы…»
Собирала мне мама мешок вещевой.
А скажите-ка, братцы,
с
