жно. Выходец из социальных низов, ищейка, доносчик, шпион, мелкий мздоимец и зачастую шантажист, раболепно прислуживающий сильным мира сего, – вот его примерный портрет. Однако уже к середине XIX века кое-что изменилось: одна за другой страны Западной Европы создавали сыскные подразделения полиции, одновременно возникали первые частные детективные агентства.
Не последнюю роль в преображении фигуры сыщика в общественном мнении сыграли два выдающихся человека – Франсуа Видок и Алан Пинкертон. Видок – уголовный преступник и дуэлянт, прозванный «королем риска» и «оборотнем», – в 1810 году предложил свои услуги французскому правительству, мотивируя это тем, что только настоящий преступник способен одолеть преступника. Он стал первым главой французской «Сюрте» – управления национальной безопасности, а в 1833 году организовал первое в мире частное «Бюро расследований». Франсуа Видок по праву считается «отцом» профессиональных частных детективов. За время его работы в «Сюрте» уголовная преступность во Франции снизилась едва ли не вдвое. Ну, а в 1850 году – как раз тогда, когда Диккенс писал свои «Три короткие истории», – в США сыщик и разведчик Алан Пинкертон создал «Национальное детективное агентство Пинкертона» с его легендарным девизом – «Мы никогда не спим».
С тех пор детектив, наделенный незаурядным интеллектом, проницательностью и уникальным знанием жизни, стал не только почтенной фигурой, но и героем великого множества литературных произведений. В конце концов, всякое расследование, в особенности успешное, – это завершенный сюжет, полный тайн, опасностей, случайных прозрений и игры ума.
В этом томе серии мы представляем четырех авторов, и у каждого из них особый взгляд на роль детектива-расследователя.
Повесть Артура Конан Дойла «Знак четырех» (1890), как и другие его рассказы, где главным героем неизменно становится гениальный Шерлок Холмс, создана «между делом» – писатель был занят романом «Белый отряд» и неохотно откликнулся на просьбу американского издателя как можно быстрее написать эту повесть для британского издания журнала «Lippincott’s Monthly». Сегодня «Знак четырех» – классика мировой детективной литературы, ее «золотой фонд», часть мифа, которым окружено имя великого сыщика.
Уилки Коллинз, автор знаменитых романов «Лунный камень» и «Женщина в белом», опубликовал новеллу «Попался, который кусался» в 1858 году. Читатель получил несложную, но изящно построенную детективную историю, в которой нет «закрученного» сюжета и многоходовых интриг, зато неуклюжесть неопытного сыщика придает сюжету почти водевильную окраску. Казалось бы – похищено каких-то 200 фунтов, а какой накал страстей!
Томас Хэнши, писатель и актер, – уроженец Нью-Йорка. В начале ХХ века в англоязычном мире широкой известностью пользовался цикл его романов и рассказов о блестящем лондонском детективе Гамильтоне Клике, прозванном «человеком с тысячью лиц», поскольку одним из основных методов его работы было изменение собственной внешности. Ряд произведений Томаса Хэнши о лондонском сыщике написан в сотрудничестве с женой Мэри, а всего на счету супругов – более 150 детективных романов и рассказов. И «Страшная веревка» – один из лучших.
Ну а Диккенс… Великий мастер может позволить себе иронию даже тогда, когда речь идет об очень серьезных вещах. К тому же ирония эта особого свойства – чисто английская, и разглядеть ее не так-то просто.
Детектив тем и хорош, что таинственные происшествия и загадки рано или поздно раскрываются, столкновения справедливости с беззаконием завершаются бесспорной победой справедливости и за всем этим стоит фигура сыщика – будь он профессионал, частный расследователь или любитель, вынужденный исследовать необыкновенное происшествие в силу острой необходимости. Именно этого «трехликого» героя вознес на пьедестал XIX век, и с тех пор он не покидает страницы книг, а также кино– и телеэкраны по всему миру.
Артур Конан Дойл. Знак четырех
Глава первая Наука делать выводы
Шерлок Холмс взял с каминной полки пузырек, вытащил из аккуратного сафьянового чехла шприц, длинными белыми нервными пальцами приладил тонкую иглу и закатил рукав на левой руке. Какое-то время он задумчиво смотрел на свое мускулистое предплечье, густо покрытое крохотными следами от прежних уколов, потом ввел иглу в вену, надавил на маленький поршень и с долгим удовлетворенным вздохом откинулся на спинку бархатного кресла.
Уже много месяцев три раза в день я был свидетелем этого действа, даже привык, но ни в коем случае не смирился. Напротив, пагубная привычка моего друга раздражала меня все больше и больше, мысль о том, что мне не хватает решительности протестовать, не давала мне спать спокойно. Сколько раз я обещал себе поговорить с Холмсом начистоту, но что-то в его характере, какая-то особенная бесстрастность, невозмутимость, делала его человеком, в обращении с которым ни о каких вольностях не могло быть и речи. Его огромный талант, безупречные манеры и прочие многочисленные достоинства, с которыми я был знаком не понаслышке,
