бывших офицеров, зная, что умрет так же – в нестерпимой боли и унижении – и очень скоро, он начинал понимать цену дворянской гордости. Он, дворянин, наследник высокородного дома Ашеров, бывший маршал королевства Неидов, будет кричать и корчиться в предсмертных муках, а вонь его испражнений смешается с запахом дыма и смрадом жженого человеческого мяса.
Честь? Гордость? Им находилось место на войне. Когда они торжествующе переходили границу – он и эти офицеры, ныне жестоко умерщвляемые кситланцами, – за ними шли полчища заколдованных берсеркеров, непобедимых «Королевских Медведей». И десятки людей в черных плащах – выпускников и практикантов Магической Академии, лучших специалистов в боевой магии.
По земле кситланцев прошлись мечом и магией. Навстречу поднималось народное ополчение, женщины и подростки сражались наравне с мужчинами. Княжество полыхало, палящее солнце южных широт и пожары сопровождали дорогу завоевателей. Но воины гордо шествовали вперед. Ведь их спины прикрывали маги и «Королевские Медведи».
Но «Королевские Медведи» ушли. Маги разбежались. Принцесса Энуан, которую привезли заложницей в королевство Неидов – укрепить вассальную присягу князя Ришани, – каким-то чудом вернулась на родину. Ничто не сдерживало ярость кситланцев, ненависть к врагам и жажду мщения. Никто не стоял за спинами неидовских офицеров, подкрепляя их честь и гордость. Не только дворянская честь – обычное человеческое достоинство сгорало в пламени вместе с обрубками тел.
Каждую ночь пленник грезил о Серене, чью любовь он принес в жертву родовой гордости. Честь и гордость истаяли в удушливом чаде смертных костров, а от Серены остались одни грезы. Он знал о катастрофах, постигших столицу королевства после его отбытия. Пленители не скупились на красочные детали, расписывая узникам последствия Сожжения и Потопа. Неизвестно, откуда у них была информация. Невозможно было отделить крупицы истины от преувеличений, призванных усилить страдания узников.
Он молил Создателя, чтобы любимая выжила. Но даже если десятая доля россказней кситланских тюремщиков содержала истину, Серена наверняка погибла. Если бы он остался во дворце, чтобы спасти ее, защитить… Но он позорно бежал – от нее и от себя. Мечтал обрести забвение в битве. И теперь его ждало лишь забвение смерти. А перед этим – позор и долгая, мучительная агония.
Пленник смотрел, как очередного приговоренного растягивали на эшафоте. Топор палача сверкал в лучах безжалостного южного солнца. Толпа истошно выкрикивала проклятья. Среди людей, собравшихся на казнь проклятого неидовского солдата, не было ни одного, чей родич не пал бы в битве с армией завоевателя.
И вдруг обзор пленнику загородило белое женское платье. Прямо перед зарешеченным окном его узилища, выходившим на дворцовую площадь, появилась девушка. А ее лицо… Это лицо он видел в грезах каждую ночь.
– Серена! – отчаянно воскликнул он. – Серена, ты здесь!
Девушка
