городом Рым-ом…
Помолчал и опять затянул:
– Это было под городом Ры-ы-мом…
И всех нас, кто осуществлял свадебное застолье, качнуло уже в Интернетовской паутине.
«Добролюбова, угол Белинской» – только в детстве могло так четко отпечататься в ее голове. Она шла по шоссе, вдоль железной дороги, и ей до безумия хотелось свернуть налево, она как бы находила в холодном, безбрежном море струю тепла, помнила, что в детстве, когда прятали какой-нибудь предмет, закрывали ей платком глаза, перекручивали ее, говорили «холодно, холодно, тепло, тепло, горишь!», она всегда выигрывала, даже маленьким ребенком, в конце концов, дети с ней отказывались играть, она даже пыталась нарочно не находить спрятанный предмет, но это ей плохо удавалось, «горишь!» – кричали ей, теперь уж не детская игра, и ставки другие, она заставила себя не думать о последствиях, главное – не потерять эту узкую теплую полосу… Неожиданно на нее надвинулись ржавые холодильники, разбитые унитазы, пустые бутылки для воды и прочий человеческий мусор, а за ней бетонная стена, метра два вышиной, на которой аршинными черными буквами «Мусор не бросать. Штраф 10000 р.», шоссе поворачивало налево. Интуиция подсказала – поверни… Заборы… заборы… нет… еще далеко… песок дорожки… сосны… перелесок… снова заборы… А, может, лучше кого-нибудь спросить? Что спросить? У кого? Заставила себя не читать название улицы. Да разве название улицы ей важно? И все-таки она прочитала: «Салтыкова-Щедрина № 5», и засмеялась: «Раньше в Малаховке жило много евреев, даже здесь где-то еврейское кладбище. Неужели евреи так любили русскую литературу? Между прочим, в Грише, кажется, была частичка еврейской крови, и хватит…», отдых кончился, ее внутреннее интуитивное чувство пробудилось, снова подхватила теплота течения… дорога резко повернула направо, узкий проход между двух заборов из штакетника, близко к заборам подступали сады со старыми яблонями, ветки их свисали под тяжестью налитых плодов, захотелось протянуть руку, сорвать яблоко, вцепиться зубами в горьковатую сладость, нельзя останавливаться, «Я как собака, взявшая след», а запах все сильнее, и засмеялась над собой, «Хорошо, что не посыпали табаком, чтобы сбить меня»… ее вынесло на новую улицу, краем глаза увидела, что на железобетонном столбе фонаря голубой краской столбиком написано «Не спеши!», это что, для меня? Но не задержалась на этой мысли, почему-то легко вспомнила название поселка «Май», да это где-то здесь, но это не имеет отношения к улице Добролюбова – угол Белинского, зачем она так кружила, увидела железный вагончик, прошла мимо, еще дальше, где-то тут, совсем рядом, увидела сплошной бетонный забор, за ним каменный особняк, типичный дом «нового русского», интуиция подсказала, что тут следует остановиться. У нее не было четкого плана. Перед ней, если так можно выразиться, неприступная крепость. Таких крепостей много сейчас по Казанке, да только ли здесь? Лолита перевела дух. И вдруг вспомнила кусок текста из ее любимой книги Андрея Болотова, написанной в ХVIII веке и как бы совсем не относящейся к ее делу (у нее была фотографическая память): «И, братец, так зачем же тебе ходить такую даль домой обедать; а ты можешь обедать вмес�
