до самой смерти боялся, вздрагивал, не забывал.«Господи, он так матерился, он так орал…»
Господи, он так матерился, он так орал,
такое эхо осталось из таких неприбранных слов,
ушел, не оглянулся, за собой не прибрал.
Шестой этаж, мидии, плов.
Зачем готовить еду, если так орать,
зачем потом ее вместе садиться есть?
Зачем экономить, бить себя по рукам: «Не трать!»?
Зачем он читает и рвет газету? Бог? Весть?
Зачем он мусорит, зачем он всюду сорит?
И разве заткнешь инсультному больному рот?
Закрой ладошками уши и не слушай, что он говорит.
У него осталась лишь четверть мозга. Собственно, она и орет.
Яблочко
Бедная, бедная, глаза у самого рта.
Ела бы еще, да все равно не будет сыта.
Вот у нее мальчик, сын у нее, сынок,
вечно его ищет, сбивается с ног,
с толку. Сынок торчит – уши торчком —
смотрит волчком, бычком, ходит бочком.
Как найдет, бросается сынка обнимать,
не жалеешь ты, говорит, твою мать.
А у самой на голове шапка, вязанная крючком.
Шапка зимой и летом прикрывает уши торчком.
Яблочко мое, яблочко, куда укатилось ты?
А сынок мычит из разинутой пустоты.
Яблочку моему, яблочку негде упасть,
а у сынка запрокинутая, разинутая пасть.
Яблочко мое от яблоньки, червивая моя красота.
А сынок улыбается – глаза у самого рта.
Звонок
Она позвонила ему на работу
напомнить, что вечером они идут в гости,
что Катя уже поставила утку
и спрашивает, что они будут пить.
Он стал орать: «Чего ты звонишь, чего ты
хочешь? У меня люди!» Трясся от злости.
«Чего ты вычитываешь меня целые сутки?
Не даешь работать! Не даешь спать! Не даешь жить!»
Она спокойно повесила трубку и подумала: «Идиот».
Он швырнул трубку и долго кричал: «Дура! Дура!»
Добрая
Этой, думает, милостыню подам —
чистенькая, правильная старушка.
Этому без ноги не дам, этому с кружкой не дам —
профессиональный нищий, профессиональная кружка.
Этого, думает, в очереди пропущу —
интеллигентный такой, стриженая бородка,
эту вот специально толкну, а в ответ толкнет – не прощу,
зонтиком чиркну по лаковому плащу,
толкаться она будет, уродка!
Этому место уступлю – зашел с палочкой и стоит,
тихо так стоит, без упрека,
а беременной не уступлю – я бы на месте их
дома сидела, не красовалась до срока.
Эту соседку угощу, к празднику угощу,
а эту угощать не буду – проходит, еле кивая.
Этого, думает прощу, а остальным не прощу.
Добрая. Никогда не ошибается. Отбирая, давая.
Петренко и фазаны
Водитель Петренко ловит фазанов руками.
Фазан пуглив
