признаков мысли, и чувствовал, как стремительно раскаляется плоть.
Тело и душа разделились и, после мгновенного обморока, вновь соединились. Кто она, эта странная женщина? Художница поцелуев и объятий. Нагое лицо, голые губы, испарина страсти в глазах… Он гладил каштановые волосы, усыпанные золотистыми мазками завитков, целовал прориси подкрашенных глаз, литую грудь, где трепетали два розовых венчика, до одури вдыхал запах духов с примесью пота и терял рассудок.
Дня через три они встретились опять, и Сва заметил на её шее странный латунный крестик с нижней частью в виде фаллоса, округлёнными концами и треугольным ушком.
– Что это за крест?
– Ты не знаешь? Древний знак мужчины.
– Как это?
– Знак начала жизни.
– А я подумал, ты православная.
– Хх-о! Если хочешь, моя вера возникла много раньше христианства. Она вообще самая древняя на земле – внутри всех религий.
– Это что за вера такая?
– Та, которую первой узнала Ева и потому стала женщиной, а Адама сделала мужчиной. И они родили всё человечество. Неплохо?
– А сами умерли и вслед за ними все стали умирать. Так что ли? Если по Библии…
– Да, но зато люди научились любить всем существом, а не как дети. Хочешь, я тебе его подарю?
Сва заколебался и покраснел:
– Нет, лучше сама носи.
– Ну да, тебе это не нужно. О-о, как бы я хотела стать мужчиной!
– Зачем?
– Чтобы оплодотворять женщин, доводить их до экстаза.
– И всё?
– А разве этого мало? Иначе жизнь замрёт, как в монастыре.
– Боюсь, ты бы всех женщин распугала. Они выживают лишь там, где есть нежность – как рыбы в воде.
– Ничего ты не понимаешь. Нежность – это слабость. Ненавижу слабых! Женская душа безмерно одинока. А каждый мужчина, нет, каждый оргазм – это открытие самой себя. И наоборот, понимаешь? Ко мне устремились бы все истинные женщины, страстные, бесстрашные. Весь ужас в том, что таких мужчин почти нет.
– А те, что есть, тебя не устраивают?
– За редким исключением, – усмехнулась она и глянула на Сва, – особенно, когда этого не знают.
– Ты что хочешь сказать? – замялся он.
– Сразу видно, что ты русский.
– Не понимаю, какая связь?
– Ты ищешь любви, которой нет. Но есть гораздо большее – молитва плоти и души. Каждое соединение с другим, с другой – это мольба. Тебе не понять, а я кровью это чувствую.
– А ты разве не русская?
– Неужели не догадался, кто я?
– Нет, даже не думал, – усмехнулся: – Кто?
Она сверкнула взглядом:
– По матери я еврейка.
– Теперь вижу. У тебя глаза какие-то особенные, красивые – на грани безумия.
