её губы и руки. На лестничной клетке она расплакалась и умоляюще ткнулась лицом ему в грудь:
– Почему ты стал такой? Что случилось?
– Давай лучше расстанемся. Я провожу тебя, до метро.
– Я тебе больше не нравлюсь, да? – всхлипывала она.
– Нравишься. Не в этом дело.
– А в чём? В чём?!
Всю дорогу Сва страдал от тоскливого онемения и ничего не мог с собой поделать. Она пыталась его обнять, что-то говорила. Он лишь нетерпеливо вздыхал и, чтобы её не обжечь, отводил в сторону руку с сигаретой, в вестибюле метро промолвил, глядя в пространство:
– Как ты думаешь, почему за всё наше знакомство мы ни разу не сказали друг другу «люблю»?
– Я ждала от тебя! Ждала! Я боялась первой сказать.
– Но ничего другого ты не боялась. Как можно любить, начиная снизу?
Она подавилась плачем, прижалась щекой к его плечу.
– Прости! Я дурочка, я хотела… хотела стать к тебе как можно ближе.
– Понятно… Что ж, может, ещё встретимся, – сказал он ничего не значащую фразу, чувствуя, что лжёт ей и себе. – Счастливо!
Отвернувшись, он исчез в людском потоке и сквозь шум услышал крик:
– Я люблю тебя, слышишь!
Вздрогнул, но не обернулся.
– Невозможна такая любовь, – шептал и брёл домой. – Когда нет никакого «потом», никакого будущего. Дурочка, конечно. Или просто любопытная, наслушалась подруг. Но как с такой жить? Вместо любви одинокая постель вдвоём.
Целый день, вечер, ночь и ещё несколько дней, вечеров и ночей Сва вспоминал её прощальный крик и не мог отделаться от угрюмой тоски.
– Только бы продержаться, только бы Лави вышла из больницы и забыла свой мрак! Это с нею я не договорил, с нею не долюбил.
Он был абсолютно трезв, но уже на следующий день не мог вспомнить, как оказался в её постели. Всё произошло так, словно они давно были знакомы. Она то задыхалась, то всхлипывала и, целуя всё сильнее, гладила его плечи.
После этого они несколько раз встречались у него дома, её ласки становились всё настойчивее…
Наутро он не мог смотреть ей в глаза.
– Почему ты стал такой? Что случилось?
– Давай лучше расстанемся. Я провожу тебя, до метро.
– Я тебе больше не нравлюсь? – всхлипывала она.
– Нравишься. Не в этом дело.
– А в чём?
Всю дорогу Сва молчал, но ничего не мог с собой поделать. Она пыталась его обнять, что-то говорила, а он лишь нетерпеливо вздыхал.
– Что ж, может, ещё встретимся, – сказал ничего не значащую фразу.
Отвернувшись, исчез в людском потоке и тут услышал её крик.
Вздрогнул, но не обернулся.
– Невозможна такая любовь, – шептал он и брёл домой. – Дурочка, конечно. Но как с такой жить?
Всё произошло так, словно они давно были знакомы.
Наутро он не мог
